Алекс прищурился, нахмурив темные брови:
— Изобел, ты знакома с этим ублюдком?
— Ты говорил с ней сегодня утром? — потребовала ответа Мейри, но, услышав слова Алекса, тотчас повернулась к нему: — Ты кого это назвал ублюдком? Ах ты…
Тристан сжал плечо сестры, заставив ее замолчать прежде, чем прозвучит то, о чем всем им придется пожалеть.
— Мисс Фергюссон, — тихо произнес он, обращаясь к Изобел, — почему бы вам…
— Не убраться подальше от стола, где сидит моя семья? — продолжила за него Мейри, вскакивая с кресла.
Тристан поднялся со своего места, но распаленная гневом Мейри не пожелала заметить его предупреждающий взгляд. В это мгновение лорд Оксфорд вернулся к столу и встал между Фергюссонами и Макгрегорами.
— Вы слышали, что сказала леди? — презрительно бросил англичанин, окинув надменным взглядом потертый плед Алекса. — Ступайте прочь, пока я не позвал королевскую стражу.
Тристан смерил лорда Оксфорда угрюмым взглядом. Хладнокровные убийства всегда ему претили, но сейчас его одолевало желание выбить благородному лорду все зубы до единого, чтобы стереть с лица высокомерную ухмылку. Но к несчастью, этот поступок лишь доказал бы мисс Фергюссон, что он, Тристан Макгрегор, безжалостный варвар.
— Прошу прощения, что мне пришлось отлучиться, — добавил вельможа, почувствовав на себе взгляд Тристана. — Я постарался вернуться как можно скорее.
— Какая удача для всех нас! — Холодная усмешка скользнула по губам Тристана, глаза его зажглись хищным огнем. — Почему бы вам теперь не присесть?
Оксфорд растерянно моргнул. Тристан терпеливо ждал, пока тупоголовый лорд найдется с ответом. Так и не подобрав подходящих слов, Оксфорд сел.
Тристан превосходно выбрал момент. Повернувшись к Изобел, он незаметно зацепил ногой ножку стула Оксфорда и отодвинул на пару дюймов назад. Встретив взгляд Изобел, он улыбнулся искренне, от всего сердца. В это мгновение аристократический зад спесивого лорда ударился об пол.
— Брат, ты сошел с ума?! — вскричала Мейри, пока ее верный рыцарь барахтался на полу у ее ног. — Фергюссоны — наши враги!
Легкий румянец на щеках Изобел сменился смертельной бледностью. В глазах ее вспыхнула тревога.
— Вы… — Она с трудом перевела дыхание, умоляюще глядя на Тристана. — Назовите, пожалуйста, ваше полное имя, милорд.
Тристан знал, почему не сказал ей правду раньше. Ему и сейчас не хотелось называть свое имя по той же причине. Проклятие, его отец убил отца Изобел. Это случилось у нее на глазах. Что, кроме ужаса и отвращения, она может испытывать к нему после этого? И какое, черт возьми, ему дело, что подумает о нем дочь Фергюссона? Так почему же это не дает ему покоя?
— Простите, что не представился вам раньше. Я…
Он замолчал, глядя, как слева к столу подходит отец, такой же широкоплечий, как и двадцать с лишним лет назад, когда из тумана вышел дьявол, желая отомстить Кемпбеллам, а позднее и Фергюссонам… Черт, можно ли себе представить что-то хуже этого?
— Я Тристан Макгрегор.
Он увидел, как в глазах Изобел вспыхнула ненависть, а лицо исказилось от ужаса, когда отец встал возле стола и смерил Алекса сумрачным взглядом. Она невольно шагнула вперед, заслонив собой брата, а потом с непередаваемым презрением посмотрела на Тристана.
— Примите мои извинения, — проговорила она и, прижав одну руку к груди, другой оттолкнула Алекса на безопасное расстояние. — Я ошиблась.
Дьявольщина!
Тристан хмуро смотрел, как она поспешно уходит, таща за рукава обоих братьев. Теперь мисс Фергюссон никогда больше не заговорит с ним. Тристан не решился бы ее в этом винить, но ее взгляд, полный отвращения, словно она видела перед собой огромную смердящую кучу мусора, больно ранил его. Ему хотелось сказать Изобел, что она несправедлива к нему, как была несправедлива к его дяде.
— Что делает возле нашего стола отродье Арчибальда Фергюссона?
— Девчонка решила, что знакома с Тристаном, — ответила Мейри на вопрос отца.
— Я познакомился с ней вчера в саду, — безжизненным тоном произнес Тристан. — Я не знал ее имени. А девушка ничего не знала обо мне.
— Так это ради нее вы выставили меня болваном? — возмутился Оксфорд.
Каллум перевел взгляд на дрожащего вельможу, пытавшегося натянуть на голову напудренный парик.
— Кто этот человек? — пророкотал он, с неприязнью глядя на англичанина.
Заметив возле дочери пустой стул, глава клана Макгрегоров еще больше помрачнел.
— Лорд Оксфорд, сын графа, — с ледяной вежливостью подсказал Тристан, не потрудившись обернуться к придворному. — Едва ли он нуждался в моей помощи, чтобы выставить себя болваном.
Тяжелый взгляд Каллума заставил англичанина поспешно ретироваться, не дожидаясь, пока грозный шотландец лишит его возможности передвигаться самостоятельно.
— Не доверяю я англичанам, — угрюмо проворчал Каллум, провожая глазами Оксфорда. — А Фергюссонам еще меньше. — Сурово сдвинув брови, он устремил на сына властный взгляд. — Теперь ты знаешь, кто она такая. Здесь и без нее хватает женщин, способных тебя увлечь. Не заговаривай с ней больше, сынок.
Черта с два! Тристан привык поступать как ему заблагорассудится, не заботясь о том, что об этом думают другие. Вот почему добрая половина отцов на острове Скай звала его проклятым распутником. Он, несомненно, заслужил это прозвище. Но нелестные отзывы нисколько не волновали Тристана. В большинстве своем они были правдой. Да и стоило ли ждать чего-то другого от сына дьявола? В неприступной крепости, полной грозных воинов, куда проще быть безжалостным негодяем, чем… галантным рыцарем.
Его взгляд остановился на столе Изобел в дальнем конце огромного зала. Но, черт возьми, он не варвар и не собирается вести себя как варвар с дочерью Фергюссона.
— Знаете, с чем мне труднее всего смириться? — обратился он к отцу и Мейри. — Человек, за которого вы так жестоко отомстили, не одобрил бы этого. Роберт Кемпбелл никогда не спешил пронзить клинком всякого, кто бросал ему вызов.
— Я отомстил не только за него, Тристан, — возразил Каллум, глядя на жену, вернувшуюся вместе с ним и занимавшую теперь место напротив него за столом.
Да, Тристан знал, что Фергюссоны отняли у него не только дядю. После смерти брата Кейт Макгрегор, мать Тристана, так долго предавалась отчаянию, что никто уже не надеялся вновь услышать ее смех. А леди Анна, жена графа Аргайлла, едва не сошла с ума от горя и в конце концов нашла утешение в вере, удалившись от мира в монастырь во Франции. С тех пор никто из семьи ее не видел. И сам Тристан потерял не только близкого человека. Он утратил желание быть тем, кем хотел его видеть дядя и учитель; человеком искренним и прямым, человеком чести. Вправе ли говорить о чести тот, кто принес столько несчастий своим родным? В одно роковое мгновение судьба Тристана изменилась, все его мечты рассыпались как карточный домик, он стал тем, кем проще всего было стать, — бездумным шалопаем, ветреником и повесой.
