«Ты обрек меня на безбрачие!..» — вспомнила Эмма и устыдилась. Она прекрасно знала, оставаясь холодной в брачную ночь, что мужчинам такое поведение не нравится. Она специально наказывала его таким образом. Давным давно она научилась притворяться страстной любовницей и тем самым угождать мужчинам. Ни один не уходил недовольным. Кроме мужа.
Пусть она была холодна в первую брачную ночь, муж мог подумать, что она такая от рождения (а разве не так?); но ведь она вела себя отвратительно, говорила всякие гадости. Тем не менее, он понял и это. На следующий день он пришел к ней в спальню и попытался объяснить все. Она же прогнала его. Что ж, она добилась своего, больше он к ней не приходил. Но вел себя безукоризненно вежливо вплоть до вчерашнего вечера, когда оставаться вежливым было уже просто неприлично.
Он презирал ее. Она, всегда вызывавшая желание и восхищение, добилась того, что муж начал ее презирать! И презирать настолько, что даже очевидная попытка с ее стороны увлечь его в постель полностью провалилась.
Эмма до сих пор не знала, зачем она попыталась его соблазнить. Она слыла недоступной в последнее время (по мнению общества, для всех, кроме Клермонта) и знала, что именно это привлекало к ней большинство мужчин. Приходилось признать, что сама она действовала вчера по той же причине: потому что муж оказался недоступным.
Надо же! Столько мужчин готовы были стать мужем леди Ренвик, выполнять все ее прихоти, ходить перед ней на цыпочках, восхищаться ею, поклоняться ей, а ее угораздило выйти замуж за человека, который ею никогда не интересовался.
«Ваш будущий муж недостоин вас,» — сказал ей однажды поклонник. Он ошибся. Это она недостойна своего мужа. Прожив столько лет в грязи лондонских интриг, Эмма оказалась не способна распознать по-настоящему порядочного человека. Привыкнув к нравам, царящим в светском обществе, она забыла, что когда-то, еще до первого замужества, мечтала о таком муже, каким наверняка был бы ей Теодор Хоупли, если бы она все не испортила.
Она поедет с ним в Эшли-парк. Если он согласится взять ее с собой, она поедет с ним, решила Эмма.
Леди Эшли приказала служанке уладывать вещи. Если Теодор не возьмет ее с собой, тогда она отправится в свое поместье. Но ни за что не останется в Лондоне, чтобы дальше выставлять его на посмешище.
— Доброе утро, сэр, — поздоровалась Эмма, войдя в столовую. Она очень старалась, чтобы в ее голосе не прозвучало ничего отталкивающего. Теодор смерил ее мрачным взглядом, но на приветствие ответил.
— Доброе утро, мадам.
Он подвинул ей стул, хотя это мог сделать и лакей. Эмма вдруг остро осознала, что она, а не Теодор, сидит во главе стола. Обычно она избегала совместных завтраков и обедов с мужем, поэтому это было не так заметно. Он мог бы занять место на противоположной стороне стола, также предназначенное для хозяев, но почему-то сидел справа от ее места. С одной стороны, это давало им возможность разговаривать, а не кричать через весь стол, но с другой…
— Чем обязан вашему присутствию? — голос его ничего не выражал.
— Мне надо поговорить с вами, милорд.
Он поднял на нее настороженный взгляд. Эмма не могла винить его за это: что хорошего он от нее слышал до сих пор?
— Давайте поговорим после завтрака. Ваше дело, надеюсь, не срочное?
— Хорошо, — легко согласилась она. Ей тоже хотелось спокойно поесть.
Они не спеша закончили завтрак, потом муж предложил ей руку.
— Вы не возражаете, если мы пройдем в мой кабинет?
— Нисколько, — вежливо ответила она и поймала его подозрительный взгляд.
— Итак? — спросил он, когда они расположились в кабинете. Эмма села в кресло, Теодор встал у стола и сложил руки на груди.
Эмма не знала, с чего начать.
— Я бы хотела поехать с вами в Эшли-парк.
Ничего не выражающая вежливая маска на его лице сменилась угрожающим выражением. Сердце Эммы ухнуло куда-то вниз, но она гордо вздернула подбородок.
— Неужели?
— Да, я хочу поехать с вами в ваше поместье.
— Очевидно, ваша жизнь обещает стать весьма скучной, когда под рукой не окажется мужа, которого вы могли бы втаптывать в грязь. Объяснитесь, дорогая леди Эшли, — тон его был вежливым, но от его слов Эмму пробирал мороз по коже.
— Я сожалею о своем безобразном поведении, — выговорила она.
— Да? Я разбудил в вас совесть?
Не признаваться же ему, что она подслушивала под дверью!
— У меня есть совесть, — холодно отрезала она. — Мое поведение было недопустимым.
«Ужас! — подумала Эмма. — Что за вызывающий тон! Я же пришла извиняться, а не нападать. Я унижала его столько времени, неудивительно, что сейчас приходится унижаться самой.»
— Когда? Когда изменяли мне или когда выставили свою связь напоказ? — Теодор не стал говорить вслух, что изменить она не могла ему по той причине, что они вместе так и не спали. Не изменяла ему — изменяла супружеским клятвам.
Эмма разозлилась. Она закрыла глаза, чтобы сдержаться и не наговорить глупостей. У нее так и чесались руки дать ему пощечину. Хорошо, что он был от нее достаточно далеко.
— Я сожалею, что унизила вас перед светом, — медленно выговорила она, стараясь совладать с собой. В конце концов, она не могла сожалеть о том, что изменяла ему, потому что на самом деле она этого не делала.
Теодор горько усмехнулся.
— Извинения приняты, мадам. Теперь вам вовсе не обязательно ехать в Эшли-парк.
— Но я хочу поехать, — едва не вскрикнула она.
— Воля ваша, но вы, вероятно, не вполне представляете, на что себя обрекаете. Дом полуразрушен, слуг практически нет, магазинов там тоже нет, и никаких развлечений. Там вам никто не знаком.
Эмма глубоко вздохнула, стараясь не поддаваться обиде, ведь у него не было причин думать о ней иначе.
— Дом вы сейчас реставрируете, слуг можно нанять в деревне. Учитывая, что поместье в упадке, думаю многие будут не прочь получить хорошо оплачиваемую работу в доме. От развлечений я устала, как и от магазинов. Вы знакомы со мной, кроме того, я обычно быстро завязываю знакомства.
Последнее говорить не стоило, мгновенно поняла она, увидев, как он нахмурился. За ее словами про знакомства он разглядел то, чего там не было: привычку к беспорядочным связям.
— Чем вы будете там заниматься? — спросил он, и Эмма облегченно вздохнула.
— Я могла бы помогать вам с делами по поместью. Я долгое время сама управляла поместьем, которое оставил мне муж, и как видите, доходы с него позволяют мне вести довольно обеспеченную жизнь.
— Разве у вас нет управляющего?
— Есть, конечно, но я предпочитаю не доверять слепо свои доходы в посторонние руки.
