– Конечно, – сказала она гордо. – Я должна была уехать сегодня утром, но …
– Вот и уезжайте, пожалуйста. Животные – не ваше дело. Они все равно будут проданы.
Её бледное лицо вспыхнуло.
– Вы не должны трогать её! Она только что ожеребилась, а погода становится всё холоднее. Жеребёнка следует …
– Это не ваше де…
– Я покупаю их обоих, – прервал их разговор Гарри.
Оба спорщика уставились на него.
– Вы? – произнесла Нелл.
Он кивнул.
– И обещаю, я буду хорошо заботиться о них.
Он протянул руку. Она взяла её. Её рукопожатие было слишком решительным для леди. Он почувствовал её запах: мыло, лошадь, свежее сено и тёплая сладкая женщина. Один рывок – и он притянет её в свои объятия, попробует на вкус эти мягкие губы …
О чём он думает? Гарри подавил возбуждение. Он даже не знает её.
Но определённо желает, леди она или нет.
– Спасибо, – она улыбнулась ему проникновенной сияющей улыбкой, которая ослепила его тогда в лесу.
Его тело напряглось, а мозг перестал работать.
И ни одного слова не осталось в его голове.
– Мистер Морант, я не могу позволить остаться здесь какому–либо животному, – ворвался голос Педлингтона в его сознание. – Её нужно удалить из конюшни. Мистер Морант? Леди Элен? Я действительно на этом настаиваю.
Голос звучал раздражающе, Гарри хотелось отмахнуться от него, как от москита.
– И, леди Элен, я также настаиваю, чтобы вы оставили Фермин–Корт. Я оповестил вас более недели назад, что он больше не принадлежит вашей семье, а вы безобразно проигнорировали мои указания. Более того, я даже могу сказать, вы нарушаете права частного …
Она вырвала руку из хватки Гарри и повернулась к поверенному.
– Как вы смеете говорить так! Семья моей матери владела Фермин–Кортом сотни лет, и у меня есть определённые обязательства по отношению к этому поместью, которые, – она сделала презрительный жест, – ваши бумаги не учитывают. Но мой багаж уже упакован, и я готова к отъезду, а поскольку моя кобыла теперь пристроена, я уеду сегодня до конца дня.
– Вы уже говорили это прежде, – сказал агент мрачно, – и всё ещё …
– Вы боитесь, что я буду слоняться тут, как пёс лудильщика, смущая новых владельцев? – Вспыхнула она сердито. – Вам следует …
– Что за вздор, – прервал её Гарри. Он был разъярён и, повернувшись к поверенному, продолжил: – Ещё одно неуважительное слово в адрес леди Элен, и я вобью его в вашу глотку так, что целый год не сможете разговаривать.
Педлингтон выпучил глаза и со стуком закрыл рот.
Гарри снова обернулся к Нелл, которая смотрела на него широко открытыми от удивления глазами.
– Прошу прощения за Педлингтона, леди Элен, я новый владелец этого поместья, и вы можете оставаться здесь, сколько захотите.
«Навсегда», – добавил он про себя и удивился своей мысли.
Она смотрела на него, непроизвольно облизывая губы. Гарри сглотнул.
Педлингтон издал полузадушенный звук и спросил с осторожной надеждой:
– Новый владелец… вы имеете в виду?..
Гарри резко ответил:
– Я имею в виду, что готов сделать предложение, но сомневаюсь, что оно обрадует ваших хозяев. Однако при таком состоянии, в котором находится поместье… – Гарри пожал плечами.
– О, но…
– Господа, я оставлю вас, – прервала их леди Элен. – Мистер Морант, мистер Педлингтон, всего хорошего.
Гарри поймал её за рукав.
– Вы никуда не уедете. – Он был полон решимости не позволить ей исчезнуть.
Она озадаченно взглянула на его руку.
– Нет, – произнесла она через мгновение, – я вернусь, чтобы убедиться, что послед вышел, и жеребёнок может стоять и сосать мать.
Педлингтон покраснел.
Гарри заставил свои пальцы отпустить её руку.
– Не уезжайте, – приказал он.
Она кинула на него холодный взгляд, и он понял, что рявкает на неё, как на своих солдат. А он ещё сделал выговор Педлингтону за непочтительность.
Гарри неловко добавил:
– Нам ещё нужно обсудить вопрос со шляпой и перчатками.
Это было всё, что он смог придумать.
Лицо женщины смягчилось, и лёгкая улыбка осветила глаза.
– Да, конечно, очень важный вопрос.
Его тело пронзила боль, когда она уходила. Она двигалась изящно и неторопливо. Её фигура не была роскошной, но его плоть напряглась и ныла, он хотел её с неистовым желанием, которого никогда не испытывал прежде.
На дороге она представлялась ему потерянной лесной мадонной. Ma donna – по–итальянски «моя леди». Нелл Фреймор. Леди Элен Фреймор. Его потерянная лесная леди.
На этот раз он не упустит её.
Даже если она урождённая леди.
Гарри соблазняли самые прекрасные дамы высшего света. Он знал себе цену и хорошо понимал, чего хотели леди от Гарри Моранта: покувыркаться всласть с ним в постели – и всё.
Молодой Гарри Морант не осознавал, что он желанный гость в постели знатной леди, но её рука никогда не будет принадлежать ему…
Он получил свой урок в нежном возрасте двадцати трёх лет, когда юный и наивный влюбился в первый и единственный раз в жизни.
По прошествии многих лет он был уже не так наивен. И точно знал, чего можно ожидать от высокородных дам.
Возле кухонной двери Нелл остановилась и обернулась.
Гарри вновь почувствовал резкую боль желания. Она не была красивой, не обладала чувственными формами и не использовала никаких хитростей, чтобы привлечь внимание. Но он не мог отвести от неё глаз. И его плоть затвердевала всякий раз, когда она оказывалась рядом. Она могла быть кем угодно – молочницей, фермерской дочкой, – его это не заботило.
Но дочь графа. Какая неожиданная насмешка судьбы!
Наполнив большой кувшин водой, Нелл осторожно понесла его наверх. Поднявшись по лестнице, она поставила его на маленький приставной столик[4] и достала из кармана ключ. Даже здесь, в своём доме с прочными входными дверями девушка все ещё нуждалась в том, чтобы её собственная дверь была заперта. Нелл повернула ключ и вошла в свою спальню теперь уже, вероятно, в последний раз.
В последний раз.
Она села на кровать и задумалась. У неё больше нет ни одной причины, чтобы оставаться здесь и дальше. Ей придётся покинуть Фермин–Корт. Единственный дом, который Нелл когда–либо знала.
А она мечтала привезти сюда Тори…
Тори… Она пока не могла думать о ней.
Нелл рассматривала свою спальню, место, которому поверяла девичьи мечты; комнату, где окончилось её детство, а мечты разбились вдребезги.
А ведь девушка думала, что проведёт здесь всю жизнь. Это её убежище, и она наивно полагала, что так будет всегда. Нелл считала, что дом записан на её имя и, даже пребывая во власти игорной лихорадки, отец не мог и пальцем дотронуться до этой собственности.
