— Ха! При чем здесь любовь? Если мужчине хочется устроиться между женских ножек, это просто, естественно и правильно. Но гораздо проще обходиться без женщин.
Рейн недовольно поджала губы и подняла глаза к небу.
— Мне жаль тебя, если ты думаешь об этом, как о чисто физической потребности.
— Почти то же, что помочиться, — стоял на своем Селик.
Рейн услышала насмешку в его голосе и повернулась посмотреть на него, однако прочитать что-либо по его лицу было невозможно, разве что подрагивавшие губы говорили о сдерживаемой усмешке…
— Черт! Ты и в самом деле не такой, как рассказывала мама. Судя по тому, что я слышала, у тебя была репутация восхитительного возлюбленного.
— Возможно. Скорее всего, так, — признал он, подумав. — Я действительно имел славу удачливого любовника, но это было давно. — Он пожал плечами. — Меня это больше не беспокоит.
Рейн хихикнула.
— Ты не представляешь, как мне странно говорить об этом. С моими неудачами в сексе я не могу никого критиковать.
— Что ты имеешь в виду? Неудачи в сексе? Ты не спишь со своим мужем?
— Я не замужем.
— А-а-а.
— Можно узнать, что это значит?
— Теперь все понятно. Ты из тех незамужних женщин, которые предпочитают разных мужчин.
— Помолчи лучше, болтун. Ты слишком торопишься с выводами. Я отнюдь не неразборчива, если ты это имеешь в виду.
— Да я ничего. Это ты говоришь, что у тебя не получается с мужчинами, которые тебе не мужья.
— Мне хотелось бы, чтобы ты не употреблял грубые выражения.
— Какие выражения?
— Ну, например, «спишь». Если ты не можешь сказать «заниматься любовью», говори «заниматься сексом».
Селик опять засмеялся, и его страх отозвался прекрасной музыкой в ушах Рейн.
— Со сколькими же мужчинами ты занималась сексом? — со смешком спросил Селик.
Он незаметно обнял ее, и она очутилась в теплом уютном коконе.
— Это не твое дело. — Рейн негодующе выпрямила спину.
— Может быть, у тебя вообще не было мужчины, красотка с осиным жалом вместо языка? Мало кто рискнет с такой связаться.
Рейн вызывающе задрала нос:
— Не думай, что раз я такая… такая большая, так меня никто не хотел.
Грубиян, сидевший сзади, насмешливо фыркнул.
— Что ж, раз уж ты привлекла к этому мое внимание, ты слегка… крупновата. Наверно, некоторые мужчины отказывались, считая тебя… чересчур большой.
Это ты мне говоришь!
— Какими были мужчины, которые домогались тебя?
Опять заскок. У него на уме только одно. Ладно, будь что будет, решила про себя Рейн.
— Когда мне было восемнадцать, у меня был неудачный сексуальный опыт, всего одна ночь, но не счастливая. А потом за двенадцать лет у меня было только два серьезных романа, но они не дали мне радости.
Селик немного помолчал, обдумывая ее слова.
— Значит, ты уже прожила тридцать зим. Вот уж не подумал бы, что так много.
— Я не старше тебя, — парировала она.
— Ладно, красавица, мы оба долго живем на свете, — заключил он с мягким смешком, и, прижав ее щеку к своей груди, как бы положил конец разговору, после чего опытной рукой заставил коня прибавить шагу.
Красавица! Рейн покрепче прижалась к нему и обхватила его руками за пояс для равновесия. Одна из проблем путешествия во времени была исчерпана.
Прежде чем задремать, Рейн, уверенная, что Селик сможет защитить ее от любой опасности, немножко понедоумевала, как ей спасать этого норвежского дикаря, для которого любовь ограничивается всего-навсего похотью и который убивает человека так же легко, как наступает на муравья, не говоря уж о том, что он совсем не дорожит собственной жизнью.
Рейн поклялась, что постарается ему помочь. Бог даст, она и сама не останется внакладе. Правда, оставался вопрос. Где все это будет — здесь, в прошлом, или же в будущем?
Рейн мирно дремала, чувствуя, как конь взбирается по крутому склону. Тропа проходила через густые заросли кустарника и каких-то ползучих растений, которые Селик, при необходимости, разрубал мечом. Воины с грубыми лицами молча стояли вдоль дороги. Они выходили вперед, когда узнавали Селика, а потом сразу же скрывались. Наконец конь выбрался на плоскую открытую вершину холма. Отсюда была хорошая видимость на много миль вокруг, и легко можно было обнаружить любого преследователя.
Рейн не ожидала увидеть сотни викингов и их союзников, включая скоттов и валлийцев, сумевших спастись от саксов. Многие из них были еще в боевых доспехах, другие завернулись в волчьи шкуры в ожидании холодного осеннего вечера. В стороне несколько женщин готовили на кострах еду.
Здесь же стояли шатры, но большинство воинов лежало на земле, отдыхая после боя и пестуя свои раны. Некоторые совершенно очевидно нуждались в ее помощи как хирурга.
Рейн приготовилась применить на деле свои медицинские познания, однако ее внимание отвлекло нечто новое, появившееся в облике Селика. Надменность, что ли. Даже в такой толпе его появление не осталось незамеченным, но никто из боевых друзей не подошел перекинуться с ним парой слов. Его словно не видели. Ее одинокий викинг как будто был отверженным, не таким, как все.
Селик спешился сам и помог Рейн слезть с коня. Несколько мужчин с откровенным любопытством уставились на нее. Господи, вот тут она по-настоящему поняла, что такое жить во власти воинственных лордов Темных Веков.
— Помоги женщинам, — коротко приказал Селик.
— Что? Готовить? Мне?
— Опять? Ты обещала всегда и во всем беспрекословно слушать меня, — прошипел Селик сквозь зубы.
— Да, но, думаю, многие здесь нуждаются в помощи лекаря.
— Иди к костру готовить, — повторил он резко. Кое-кто уже начал прислушиваться к их перепалке.
— Ради всего святого, я же доктор, — упрямо повторила Рейн и пошла было прочь.
Селик схватил ее за косу и сильно дернул.
— Ой! Что ты делаешь?
Она вытащила косу у него из рук и вызывающе распрямила плечи, не обращая внимания на его злое лицо.
— Твой болтливый язык лишает тебя разума. Я уже говорил, чтобы ты не обманывала меня. Сначала ты объявляешь себя ангелом-хранителем. Теперь лекарем. Что дальше? Богиней Фреей?
Рейн закрыла глаза и тяжело вздохнула.
— Я действительно врач. Я много лет училась, чтобы стать доктором. И теперь работаю хирургом в больнице Святой Троицы.
Рейн слышала вокруг возгласы недоверия и насмешки, но Селик почесывал подбородок и мысленно представлял ее в этой роли.
— Врач, — проворчал он, сдаваясь, и тряхнул головой. — Боги, несомненно, показывают мне сегодня свое нерасположение, позволяя этой женщине вертеть мной как ей хочется.
Невзирая на протесты Рейн, он схватил ее за руку и, притащив к ближайшему шатру, потребовал:
