— Ну, конечно, я подпишу все, что вы хотите… только бы… мне не хотелось из-за этого причинить какие-либо неудобства… или неприятности господину маркизу.
— Ему совсем необязательно знать о нашем маленьком полюбовном соглашении, — успокоила Селину миссис Девилин. — Он был великодушен и щедр по отношению ко мне в прошлом, и нет никаких оснований сомневаться, что так же он будет поступать и впредь. Пусть это станет нашей общей с тобой, Селина, тайной и обязательством с твоей стороны, которое, я надеюсь, ты не нарушишь.
— Да… конечно… — произнесла Селина неуверенно.
Она взглянула на документ, и один абзац бросился ей в глаза:
«Пятьдесят процентов в течение всего срока до прекращения связи…»
Перевод на английский замысловатой французской фразы потребовал от нее некоторых усилий.
«Может ли женитьба именоваться «связью»?» — задала она вопрос сама себе.
Однако Селине ничего не оставалось, как поставить свою подпись на документе и лишь надеяться, что не возникнет никаких осложнений, когда ей придется отдавать половину суммы, которую щедрый супруг, возможно, будет выделять на личные расходы молодой новобрачной.
А не потребует ли миссис Девилин вдобавок еще и половину денег, предназначенных на ведение домашнего хозяйства? Если верить молве, то французы дотошны в денежных вопросах до мелочей, а раз так, то маркиз, как бы он ни был богат, непременно поинтересуется, куда уплывают его денежки, и попросит отчета, на что она их потратила.
Селину охватили дурные предчувствия. Девушка понимала, что вступила на зыбкую почву и добром это не кончится. И все же она подписала бумагу.
Как бы в награду за проявленное Селиной благоразумие, миссис Девилин расцвела улыбкой и спрыснула волосы и шею девушки изысканными духами.
— Маркиз может появиться в любой момент, — предупредила миссис Девилин. — Я распорядилась накрыть для вас двоих стол в салоне. Ужин будет самый роскошный. Блюда, кстати, очень дорогие, доставлены из ресторана «Мезон д'Ор». Постарайся, чтобы маркиз выпил побольше вина, и помни, что ты должна ему понравиться. Выполняй все его пожелания.
— А о чем он может меня попросить? — с легким трепетом спросила Селина.
Миссис Девилин недовольно нахмурилась:
— Откуда я знаю! Ты сама на месте разберешься. Но не забудь, Селина! Если ты оскорбишь или расстроишь маркиза, я очень рассержусь… Бойся моего гнева, дитя! Я могу вышвырнуть тебя из своего дома не только без каких-либо рекомендаций, но и без гроша…
С этими словами миссис Девилин покинула спальню, предоставив Селине возможность в одиночестве размышлять о своем будущем.
Однако она оставила дверь открытой, и вскоре Селина услышала, как внизу, в цокольном этаже, прозвенел звонок.
Лакей впустил гостя, мужской голос произнес короткую фразу, затем послышались шаги по лестнице, и Селина поняла, что маркиз направляется в салон.
Там, вероятно, его встретит и будет обхаживать миссис Девилин.
Селину внезапно объял ужас.
Во что она ввязалась? Как могла позволить совсем чужим ей людям втянуть себя в подозрительную авантюру, когда под угрозой быть выброшенной на улицу ее заставляют выйти замуж за незнакомца, который, кстати, и сам ее раньше никогда в глаза не видел.
Как прав был дядюшка Бертрам, когда настаивал на том, что надо поподробнее разузнать, кто такая эта миссис Девилин, прежде чем давать согласие на поездку с ней во Францию.
Руки Селины были холодны как лед, она никак не могла справиться с охватившей ее дрожью.
Лакей поднялся к ней и объявил, что ее ждут внизу, в салоне.
Чувствуя себя так, будто ее ведут на эшафот, Селина медленно спустилась по ступенькам. Юбка ее белоснежного платья нежно шелестела при каждом шаге.
Она взглянула в узкое высокое зеркало на нижней площадке лестницы.
Никогда она не выглядела столь красивой и такой непохожей на саму себя. Глаза ее потемнели и расширились от страха, Селина с трудом могла дышать.
Лакей отворил перед нею дверь в салон:
— Мадемуазель Селина Вэйд! Монсеньор маркиз!
Селина проследовала в салон, сделала несколько шагов и словно приросла к месту, не в силах двинуться дальше.
Селина прервала свой рассказ, пытаясь восстановить дыхание и унять дрожь, сотрясавшую ее.
— Я не могу… описать вам… как он выглядел…
Квентин Тивертон произнес мягко, но настойчиво:
— Я считаю очень важным, чтобы вы, Селина, не упустили ни одной детали. Имя маркиза де Вальпре у меня на слуху, но лично я с ним никогда не встречался.
— Он был… стар… — Селина говорила с таким трудом, будто ворочала горы. Язык плохо слушался ее. — Гораздо старше, чем я ожидала… и маленького роста… ничуть не выше меня… Но не это главное…
— А что же?
— Выражение его лица… омерзительное… отталкивающее… я не знаю, какие еще найти слова… Лицо развратника. Мне никогда раньше не приходилось видеть мужчину с таким лицом!
Коротко и неохотно Селина описала первые минуты ее свидания с маркизом, то, как она стояла, парализованная ужасом и отвращением посреди салона, а маркиз, приблизившийся к ней, целовал ее холодные пальцы и расточал комплименты.
— Вы пленительны! Вы прекраснее, чем я мог себе вообразить!
— Вы… вы действительно… маркиз де Вальпре? — вырвалось у Селины.
У нее родилась безумная мысль, что все это розыгрыш, что настоящий маркиз совсем другой человек, а этот мерзкий старичок лишь почему-то изображает его.
— Да, так меня зовут и таков мой титул, — с важностью ответил маркиз. — Но, пожалуйста, присядьте, Селина. Я уверен, что вы не откажетесь от бокала вина.
Она взяла протянутый ей бокал просто потому, что у нее не было ни мужества, ни сил отказываться жать или вообще что-то предпринимать.
Маркиз казался ей фигурой из ночного кошмара и никак не тем человеком, которого миссис Девилин прочила ей в мужья.
Одет он был щегольски и со вкусом, но элегантность платья лишь подчеркивала его уродство. К тому же, когда он пристально рассматривал Селину из-под полуопущенных ресниц и раздвигал в улыбке свои бледные, белесые губы, инстинкт подсказывал ей, что он опасен.
Она судорожно размышляла, как ей поступить. Следует ли тотчас молча обратиться в бегство или сказать маркизу напрямик, прежде чем он вновь заговорит, что замуж за него она не выйдет — никогда и ни при каких условиях — и ему не на что надеяться.
Но намерений своих — ни того, ни другого — Селина не осуществила, так как вошли слуги и подали ужин.
Маркиз подал руку, приглашая Селину подняться с софы, на которую усадил до этого, и галантно повел к столу.
