К ее великому облегчению, он отплыл не слишком далеко. Внимательно оглядев дымок, поднимавшийся со дна моря, Гейвин сделал кувырок и приготовился к подъему. Тут он увидел Персефону. В глазах его мелькнул страх. Быстрым властным жестом он указал наверх и пропустил ее вперед.
Не успели они подняться на поверхность, как Гейвин резко спросил:
– Черт возьми, куда вы полезли?
– А вы куда полезли? – воскликнула она, хватая ртом воздух и смаргивая воду. – Я же говорила вам, чтобы вы не задерживались под водой!
– И сами же задержались. Клянусь Богом, Персефона, вы испытываете мое терпение!
Они оба плыли стоя, буравя друг друга глазами. Она открыла рот, собираясь его отругать, но слова застряли у нее в горле. Как часто она втайне мечтала о человеке, с которым можно поговорить, и вот теперь лишилась дара речи!
Гейвин стальной хваткой взял ее за талию и поплыл к берегу, не переставая читать нотации:
– Так нельзя. Вы не можете делать все, что хотите! Вы рискуете жизнью и, кажется, даже не сознаете всей опасности своих поступков. Вы укрылись от мира по каким-то своим, совершенно непонятным мне причинам и теперь…
Он плыл быстро и уверенно. Она чувствовала его ровное дыхание, холодок его кожи, игру сильных мышц и случайные прикосновения его ног к ее ногам.
Это уже слишком! Он обращается с ней, как с беспомощным созданием, лишенным собственной воли! Рассердившись, она попыталась вывернуться из его объятий.
– Я не нуждаюсь в вашей помощи!
– Ах вот как? Отлично! Он резко отпустил ее.
Не ожидавшая подобного поступка Персефона ушла под воду. Когда она, отплевываясь, вновь появилась на поверхности, он уже собирался нырять за ней.
– Не приближайтесь ко мне! – взвизгнула она.
Спустя несколько мгновений она, пошатываясь и тяжело дыша, выбралась на берег. Сердце ее бешено колотилось, в голове царил хаос. Ей надо побыть в одиночестве, успокоиться и привести в порядок свои мысли.
Он только хотел ей помочь.
Да, его поведение чересчур своевольно, но он руководствовался благими намерениями, и она не могла его обвинять…
– Персефона… – ласково обратился к ней Гейвин. Он стоял перед ней, и ручейки воды стекали по его великолепному телу.
– Простите… – Она вздохнула, пытаясь выровнять голос. – Я поступаю с вами несправедливо. Я знаю, что вы за меня испугались. Просто я не привыкла к вниманию.
– Не привыкли к тому, чтобы о вас заботились? Она кивнула.
– Можете мне не верить, но я прекрасно справляюсь со всеми трудностями самостоятельно. И намерена делать так и впредь. Будет лучше, если вы смиритесь с таким положением вещей, даже если оно не поддается вашему пониманию.
– Я понимаю больше, чем вам кажется.
– Нет. У меня есть веские причины, чтобы жить так, как я живу.
– Какие же?
– Они вас не касаются. Я не буду ничего объяснять.
Отжав мокрый подол своей туники, она взглянула на небо.
– Нам пора возвращаться. Скоро стемнеет.
Они молча двинулись в обратный путь и добрались до того места, где отдыхали по дороге к морю.
– Мне надо остановиться, – нехотя произнесла Персефона, опустилась на мшистую землю и принялась черпать горстями воду из ручья.
Гейвин лег на живот, опершись на локти, и стал наблюдать за ее действиями. Когда она напилась, он спросил:
– И давно появились подводные газы? Персефона обрадовалась, что разговор повернул в другое русло и перестал затрагивать ее сокровенные чувства.
– Месяц назад, но их стало заметно больше выделяться, они увеличиваются.
– В книгах мне встречались описания подобных явлений. Они наблюдаются вблизи вулканов и связаны с пляжами из черного песка.
– Значит, извержение может произойти рядом с Дейматосом? – спросила она.
– Да. Скорее всего оно вызовет мощные волны, которые могут разрушить берега.
– Большинство людей живет вдоль берегов, – тихо отметила Персефона.
– Их придется эвакуировать.
Она повернула голову и встретилась с его взглядом.
– Эвакуировать триста пятьдесят тысяч человек? По лицу Гейвина пробежала тень. Она поняла, что он вполне сознает чудовищные размеры надвигающегося бедствия.
– Да, непростая задача.
Он встал и подал руку Персефоне. Она машинально взялась за нее и тут же почувствовала прикосновение его длинных сильных пальцев, неожиданное и приятное. Она чуть не вскрикнула от удовольствия.
– Поедем со мной на Илиус, Персефона. Ты поможешь мне понять, что происходит, и при необходимости убедить остальных.
Он что, шутит? Какая из нее помощница? Она хотела отдернуть руку и убежать прочь, но ее тело почему-то отказывалось повиноваться разуму.
– Зачем я тебе?
– Ты единственный человек, понимающий опасность, с которой нам, возможно, придется столкнуться. Я думал над происходящим на протяжении четырех месяцев, денно и нощно. Мне нужна помощь.
– Но есть ученые, специалисты…
– Они знают о вулканах не больше, чем я. Не хочу хвастаться, но я перечитал о них все, что есть в дворцовых библиотеках, а потом попытался совместить теорию с явлениями реальной жизни. Порой мне кажется, что у меня что-то получается, но гораздо чаще создается впечатление, что чем больше усилий я прилагаю, тем запутаннее становится ситуация.
– Может быть, ты прилагаешь слишком много усилий?
– Я должен все понять и взвесить.
– Да, но… – Персефона замолчала, не зная, стоит ли высказываться до конца. Если она будет с ним полностью откровенна, он сочтет ее сумасшедшей и, возможно, будет прав. Она живет совсем не так, как другие люди… и даже думает по-иному. – Обстановку надо прочувствовать, – наконец промолвила она.
– Что значит «прочувствовать»?
– А ты не знаешь?
Конечно. Она единственная, кому открывались подобные вещи. Изолированная от всего мира, она тем не менее никогда не оставалась по-настоящему одинокой.
– Когда ты думаешь об Акоре, что ты чувствуешь? – спросила Персефона.
– Тоску, – быстро ответил он, – желание находиться здесь. А если я здесь, то радость и удовлетворение.
Она кивнула. Сердце ее вдруг наполнилось симпатией к человеку, который до того вызывал в ней лишь чувственное влечение.
– Акора – твоя страна.
– Да, но в конце концов мне придется жить в Англии.
– Почему?
Его глаза – зеленые, с золотистыми крапинками – резко потемнели. Она подозревала, что он пытается скрыть свои чувства не только от нее, но и от себя самого.
– Потому что я наследник своего отца. Хоукфорт – очень старое и уважаемое графство. Нас называют щитом Англии. В один прекрасный день мне придется взять на себя ответственность за него.
– Даже если ты не хочешь?
