Больше Ролан не мог сопротивляться нахлынувшим на него чувствам — пропади все пропадом!
— Подойди к племяннице, — сказал он Жилю, — и сообщи, что твои планы изменились.
— Что?!
— Да, изменились. Так и скажи, что она не поедет к твоим друзьям, поскольку они не готовы ее принять, а вечером ты сам вместе с ней приедешь к Жан-Пьеру. В семь часов. Это даст возможность решить проблему мне вместе с кузеном. Только не забудь, — повторил он. — Скажи об этом девушке.
— Нет, не могу.
— Сможешь. Скажи племяннице, что вы оба приглашены к твоим друзьям на обед.
И, сделав вид, что не заметил грязного взгляда Жиля, добавил:
— Значит, мы вас ждем в семь часов вечера с Жан-Пьером, и, надеюсь, нам удастся все устроить.
С глубоким вздохом Жиль ответил:
— Как пожелаете, хотя я об этом и не думал.
— Но даже если ты и не думал, то должен прийти, и попробуй только причинить девушке боль, — Ролан смотрел угрожающе, — или ты уже ее тронул?
Жиль, побледнев, ответил:
— Я не понимаю, мсье, о чем вы говорите.
— Не понимаешь? Ты не уложил ее еще в постель?
Жиль чувствовал себя пойманным на крючок, он не мог говорить, но в конце концов выдавил:
— Мсье, она же моя племянница.
— Для такого, как ты, это не препятствие. Скажи правду!
— Нет, нет, я ее не трогал, — потряс головой Жиль, — Жан-Пьер хотел, чтобы я… мы…
— Что, чтобы вы…
— Жан-Пьер запретил прикасаться к ней, и я…
— Хорошо, что у тебя осталась еще капля здравого смысла, и, надеюсь, ты понимаешь, о чем идет речь.
Жиль попятился.
— Так значит, в семь?
Фремо утвердительно кивнул и зашагал быстрее к пролетке. Ролан же пробормотал:
— Подонок!
Они разошлись. И хотя Фремо, сидя в пролетке, все смотрел на удаляющуюся фигуру Ролана, тот не повернулся.
Взгляд Анжелики запал в душу Ролана, он весь был в напряжении, и руки еще сжаты в кулаки.
Ему самому еще не была понятна причина такого неистовства. Один взгляд девушки — и он превратился в мстителя, бешеного фанатика! Он считал, что Жан-Пьер не прав, хотя тот наверняка дорого заплатил, тем более что все долги до сих пор оплачивал его отец. Анжелика затронула и его чувства, хотя уже много лет это никому не удавалось. Ее взгляд проникал в самую душу, заставляя трепетать. Ролан давно уже не вмешивался в дела, которые могли бы изменить образ его жизни. Но сейчас его так взволновали намерения двух негодяев, решивших надругаться над девушкой! Ее взгляд пробудил в нем, казалось, давно умершие чувства, вызвал небывалый эмоциональный подъем. Страсть! Страсть, которая породила желание защитить девушку, потребность обладать ею. Он понимал, что не слышал ее голоса, но в то же время был абсолютно уверен, что у нее небывало приятный голос, голос ангела.
Когда пролетка отъехала, Анжелика посмотрела внимательно на Жиля, поскольку сцена на рынке не вязалась с тем, что он ей сказал.
— Что это за мужчина, дядя Жиль?
— Один из членов семьи, где ты будешь жить, — буркнул он.
— Да, но почему он не поехал с нами?
— У него изменились планы. Сейчас он занят, а вечером мы будем обедать у Делакруа.
— Делакруа?
— Да, это его фамилия.
— Но тогда…
— Хватит болтать.
Анжелика вздохнула, зная, что выспрашивать дальше было бы бесполезным. Однако это происшествие заставило ее призадуматься. Что это за незнакомец? Он казался сочетанием силы и чего-то опасного, что испугало ее. А что у него за семья? Вне всякого сомнения, у него есть жена и, вероятно, дети, и при этих обстоятельствах пребывание в его доме будет, конечно же, скандальным. Почему незнакомец обратился к дяде? И чем Жиль вызвал его гнев? Почему он смотрел на нее так пристально?
Даже сейчас, вспоминая его взгляд, она не могла сдержать дрожь… Но, видимо, следовало подождать. Впрочем, ничего другого она и не могла бы сделать.
Пока Ролан ездил на рынок, Жан-Пьер привел себя в порядок и теперь пил кофе. Сейчас он выглядел совсем по-иному: безупречно одет, чисто выбрит, на лице благожелательная улыбка. Он прекрасно смотрелся на фоне стилизованной мебели розового дерева, роскошных ковров и картин.
Отодвинув полупустую чашку с кофе, он встал и подошел к окну и сразу же почувствовал запах жимолости и жасмина, доносившийся из бурно цветущего сада. Подумав, какой шок испытает Ролан при посещении рынка, увидев Анжелику, Жан-Пьер с чувством превосходства рассмеялся. Но его отдых продолжался недолго, поскольку в гостиную, чуть не сбив его с ног, ворвался Ролан.
— В чем дело, кузен? Я не ждал, что ты вернешься так скоро…
Следующее, что за этим ощутил Жан-Пьер, — он лежит на полу, потирая челюсти, одна из которых, несомненно, сломана Роланом.
— Вставай, ничтожный мерзавец, — прохрипел тот, склонившись над кузеном. Было видно, какой недюжинной силой обладает он, его сжатые кулаки были в напряжении.
— Ролан, я…
— Вставай!
Жан-Пьер поднялся, в то время как Ролан начал расхаживать по комнате со злобным и яростным видом.
— Ты добился своего, Жан-Пьер! Ты вывел меня из себя! Я знал, что ты ведешь отвратный образ жизни, но это… это… — он не договорил, закончив фразу жестом, полным негодования.
— Это? — переспросил его Жан-Пьер, чувствуя, как каждое слово, произнесенное им, требует усилия, как нестерпимая боль пульсирует в челюсти…
— Да, — утвердительно кивнул Ролан, — ты слишком далеко зашел. Это не простое приставание к ребенку!
— Ребенку?
— Конечно, хотя речь идет о молодой девушке. Или ты не понимаешь?
— О какой девушке? — притворился вновь Жан-Пьер.
— О племяннице Жиля Фремо! Анжелике! Которую ты купил, чтобы уложить в постель!
— Но это не так. И значит, ты был на рынке?
— Да, черт подери! — Ролан пристально смотрел на кузена.
— Тогда почему ты не привел девушку сюда?
— Привести девушку сюда?! Разве приводят овцу к голодному волку? — Ролан подвинулся к Жан-Пьеру, затем спросил: — Почему ты мне сказал, что она любовница Жиля Фремо, в то время как она его племянница и он пристает к ней?
— Ну, нет, насколько я знаю…
— Почему ты мне солгал?
— Видишь ли, Ролан, я никогда не говорил, что девушка любовница Жиля, ты просто меня не так понял. Я имел в виду только то, что она с ним связана. И, честно говоря, сегодня утром мне очень нужна была твоя помощь…
— Зачем ты меня обманывал?
— Пойми, что это необычная ситуация…
— Что значит «необычная ситуация»? — не выдержав, рявкнул Ролан.
— Но, может быть, мы присядем, — попросил его Жан-Пьер. — Такой удар, поверь мне, трудно перенести…
