– Благодарю, – сказала Пруденс, вскрывая телеграмму.
– Так когда они прибывают? – Честити едва удерживалась, чтобы не запрыгать от нетерпения.
– Она не сообщает точной даты. Похоже, паром должен был отправиться вчера утром, но море разбушевалось и они решили подождать, но потом передумали. Вот, прочти сама.
Пруденс вручила телеграмму сестре. В глазах ее плясали смешинки. Она была в восторге.
– Думаю, их следует ожидать в любой день.
– Чем скорее, тем лучше, – сказала Честити радостно, и они направились в маленькую столовую.
– Они должны хотя бы день отдыхать после путешествия, – сказала Пруденс, оглядывая стол: ветчина, свекольный салат, хлеб, сыр.
– А знаешь, – сказала Честити, – Кон не сможет задержаться ни на минуту. Сейчас же прибежит сюда.
Она отрезала толстый ломоть хлеба и протянула сестре на кончике ножа.
– Возможно, она пожалеет о своей поспешности, когда узнает наши новости, – заметила Пруденс. Она намазала хлеб маслом и взяла несколько кусочков ветчины с блюда. – Интересно, долго ли нам ждать сообщения от сэра Гидеона? Не думаю, что у него уйдет много времени на чтение статьи, так что он скоро составит представление о положении дел.
– Но ему еще потребуется время на принятие решения, – возразила Честити, подцепив вилкой кусок свеклы. – Налить кофе?
Пруденс, с набитым ртом, лишь благодарно кивнула и погрузилась в размышления. Они никак не могли повлиять на адвоката, чтобы он поспешил с принятием решения. Зато два часа в приемный день могли принести плоды. Теперь у них была солидная клиентура из достойных мужчин и женщин, которые, разумеется, не подозревали, что избраны в качестве возможных партнеров, чье будущее пока оставалось неизвестным, но тем не менее могло проясниться, если представится возможность.
– Интересно, придет ли сегодня Сюзанна Дирфолд? – сказала Честити, прервав размышления сестры. – Мне показалось на прошлой неделе, что они хорошо ладят с Уильямом Шарпом.
– Да, – согласилась Пруденс. – Наше дело – посеять семена. Если они придут, я посоветовала бы им вместе посетить выставку греческих мраморных скульптур Элгина. Недавно Сюзанна так превозносила достоинства греческой скульптуры. К тому же Уильям при мне кому-то рассказывал о славе и красоте Парфенона.
– И если нам удастся склонить их к бракосочетанию, они не поскупятся на пожертвования. Верно? – спросила Честити с улыбкой.
– Несомненно, но не в пользу незамужних девиц или старых дев, а для создания фонда по охране сокровищ Греции, – промолвила Пруденс.
– Собирать деньги на дело, которым мы не будем заниматься, нечестно.
– Да, нечестно. Но что делать работающей женщине?
Пруденс бросила на стол салфетку и отодвинула стул.
– Пойду переоденусь, а потом проверю, есть ли цветы в гостиной.
– Я скоро к тебе присоединюсь.
К половине четвертого собрались гости.
– Ни леди Лукан, ни леди Уинтроп, – шепнула Честити, проходя мимо сестры с блюдом булочек.
Пруденс в ответ едва заметно пожала плечами и обернулась, когда Дженкинс объявил о прибытии леди Летиции Грэм и мисс Памелы Грэм.
– Летиция! Как я рада вас видеть!
Она двинулась навстречу невестке Констанс, коснулась ее щеки легким поцелуем и наклонилась к маленькой девочке, стоявшей рядом с матерью.
– Добрый день, Памела.
Она пожала руку Памелы и с трудом подавила желание сказать, что девочкам ее возраста в такой осенний день полезнее было бы проводить время в классной комнате, что там было бы веселее. Гостиная, где полно взрослых, – скучное место для шестилетней девочки.
– Наша гувернантка ушла, – со вздохом сказала Летиция. – Представляете? Даже не предупредила. Просто упаковала вещи и после завтрака уехала. А ведь сегодня выходной у няни, а у горничной разболелись зубы. И вот мы здесь. Так ведь, Пэмми?
Она улыбнулась девочке, встретившей и замечание, и улыбку невозмутимым молчанием.
– О, как это утомительно и неприятно, дорогая, – сказала леди Бейнбридж, поманив новую гостью царственным жестом. – Не везет вам с гувернантками, дорогая. Может быть, вам обратиться в другое агентство? Идите сюда, посидите со мной. Я вспомню название агентства, приславшего мне гувернантку, которой я доверила Марту и Мэри. Настоящее сокровище. Ах, как же ее зовут?
Она стремительно повернула массивную голову к дочерям, чопорно и чинно сидевшим рядышком на диване напротив матери.
– Мисс Грейсон, мама, – напомнила ей Марта.
– Она прожила у нас десять с лишним лет, – подхватила Мэри.
От Честити не ускользнул легкий сарказм в тоне дочерей леди Бейнбридж, не замеченный ею. Леди Бейнбридж оставалась глухой к таким тонкостям, но было отрадно слышать это от несчастных сестер, попираемых матерью с самого их рождения и не смеющих посмотреть ей прямо в глаза.
– Леди Лукан и леди Уинтроп, – объявил Дженкинс. Две матроны буквально вплыли в гостиную.
Честити поставила блюдо с булочками и направилась к Памеле, покинутой матерью и стоящей теперь рядом с Пруденс.
– Не желаешь ли, Памела, помочь мне подать гостям крем для булочек?
Она взяла девочку за руку и повела к буфету, освободив таким образом сестру и дав ей возможность встретить потенциальных доброхоток, готовых облагодетельствовать забытых незамужних девиц.
– Леди Лукан... леди Уинтроп, – встретила их Пруденс самой обворожительной из своих улыбок. – Какое счастье видеть вас! Как идут дела? Готовитесь к свадьбе?
– О, все прекрасно, – ответила леди Лукан.
– Просто великолепно, – поддакнула леди Уинтроп.
– Эстер в подвенечном платье – просто ангел. Шлейф длиной в десять футов! – Она извлекла из рукава крошечный кусочек кружева и приложила к глазам. – Уинтроп с гордостью повел бы ее к аналою. Такая потеря для бедной девочки, что он не сможет быть с ней в день ее свадьбы!
– Не сомневаюсь, ее брат, лорд Уинтроп, сумеет ее поддержать, – сказала Пруденс. – И конечно, Дэвид будет ждать ее у алтаря. – Она улыбнулась леди Лукан: – Вам должно быть радостно видеть счастье своего единственного сына, леди Лукан.
– Не стану этого отрицать, – снисходительно ответила вдовствующая графиня. – К тому же Эстер – славная девочка.
«Как заставить этих двух особ пожертвовать обещанные деньги?»
– Разрешите предложить вам чаю, – сказала Пруденс, кивнув Дженкинсу, лавировавшему между гостьями с серебряным чайником. Она повела обеих матрон к дивану возле французских окон, выходивших на террасу, и села рядом с ними на низкий стул.
Когда в руках у них оказались чашки с чаем и сандвичи с огурцами, она сказала:
– Я получила телеграмму от сестры, миссис Энсор. Она проводит медовый месяц в Египте.
