Костейн уселся в кресло и мрачно уставился на их пустые стаканы. Что он наделал? Позволил оседлать себя паре юнцов, которые могут возомнить о себе невесть что и поведать всему миру о своей великой миссии, если он не будет держать их в узде.
Лорд Костейн честно признавал, что полностью повинен в случившемся. Именно он втянул их в эту историю, и именно он теперь отвечает за их безопасность и за их порядочность. Он допустил, что они стали слишком полезны ему. Только благодаря доброте мисс Лайман он узнал, что за ним следили. Кто это мог быть? Бьюрек, скрытный человек, который занимал соседний кабинет и устраивал настоящие парады, чтобы доказать мнимую эффективность своей работы? Или Харольд Леонард, правая рука Косгрейва, нанятый им самим? Или настоящий французский шпион, как думают Лайманы? Француз мог проследить за Джонсом, увидеть, как тот идет в отдел корреспонденции и последовать за тем, кто покинул здание Генерального штаба сразу после этого. Он побродит вокруг парка Сент-Джеймс в полночь, чтобы посмотреть, не покажется ли кто-нибудь, хотя вряд ли что-то может произойти.
На Кинг-Чарльз-стрит леди Лайман пребывала в нешуточном гневе. Отсутствие ее отпрысков было обнаружено, и она ждала их возвращения, сидя в удобном кресле у каминной решетки. Чашка кофе с коньяком в ее руке нервно подрагивала, лицо выражало нетерпение, смешанное с раздражением. Стоило детям появиться, как на них обрушились упреки:
— Умчались, ни слова мне не сказав, ветер воет, снег валит стеной. Ты совсем потеряла голову, Кетти, раз убежала, не сказав ничего, даже не выпив чай. Неужели это было настолько важно, что не могло подождать?
— Ну, я же тебе говорю, — сказал Гордон. — На углу перевернулась фура. Я и представить не мог, что ты не слышала. Должно быть, мама, ты глуха, как пень. Я не понимаю, как та упряжка осталась цела.
— Я знала, что рано или поздно это случится, — удовлетворенно произнесла леди Лайман. — Просто ужас, что эти возницы позволяют себе на улицах. А сейчас бегите и переоденьтесь к обеду.
— Я сегодня обедаю не дома, мама, — сказал Гордон. — Я там встретил школьного товарища, он тоже смотрел на происшествие. Сбежался весь город — отвратительное зрелище.
. — А еще мы встретили лорда Костейна, — сказала Кетти. — Он просил нас принять его сегодня вечером.
Слово «лорд» оказало благотворное влияние на настроение леди Лайман.
— Ах! Кто? Нет, действительно лорд Костейн? Имя мне незнакомо. Граф или маркиз? — Она взглянула на сына.
— Барон. Третий сын герцога Халфорда. Он был на Пиренеях.
— Сын герцога Халфорда? — От восторга леди Лайман чуть не выпрыгнула из кресла. — Почему же ты сразу не сказал? Во сколько он придет? Кетти, беги наверх и прикажи Марго сделать что-нибудь с твоими волосами. Ты выглядишь, как матрос на корабле. Гордон, я не знала, что ты знаком с лордом Костейном. Как ты с ним познакомился?
— Но ведь с ним можно познакомиться где угодно.
— Да, но где?
Кетти благодарно ускользнула наверх, предоставив Гордону изобретать ответ. Она весьма тщательно продумала свой туалет. Совсем не для домашних она выбрала очень шедшее ей платье зеленого шелка с отделанной рюшем юбкой и надела маленькое изумрудное ожерелье, которое обычно носила только на балах. Она прекрасно понимала, что вряд ли заинтересует такого блистательного человека, как лорд Костейн, и твердо решила, что не влюбится в него. Он был слишком чванлив, чтобы понравиться ей, но в то же время представлял собой значительную, подходящую партию, и она собиралась произвести благоприятное впечатление. Марго, их горничная, расчесала ее кудряшки и подхватила зеленой лентой, чтобы подчеркнуть их каштановый блеск. Кетти взяла пеструю шаль с каймой и спустилась вниз.
— Замечательно, дорогая, — одобрительно сказала мать, окинув наметанным глазом туалет дочери. — Не правда ли, она прекрасно выглядит, Родни?
Дядя поднял седую голову от свежего журнала и зажмурился, что должно было означать согласие. В действительности же его интересовал только обед. Запах жареной баранины наполнял дом. Еда и напитки были его единственной отрадой. Ведь даже ученому человеку не чужды маленькие слабости.
— Стейнем забрал свое письмо? — спросил он Кетти.
— Да, дядя. — Письма действительно не было на двери, когда они с Гордоном вернулись. Так как на пороге лежали полкроны, она решила, что мистер Стейнем оставил их в качестве оплаты.
«Сословие пэров» Дебретта занимало во время обеда почетное место по правую руку от леди Лайман. В нем она пыталась обнаружить все, что только возможно о Халфордах. Ей польстило, что лорд Костейн упомянул о знакомстве с их семьей, и заключила, что ему об этом говорила его мать, которую в девичестве звали леди Мери Спенсер. Леди Лайман раскланивалась с леди Маргарет Спенсер, которая, похоже, была ее сестрой.
Лорд Костейн прибыл в половине десятого, а перед этим леди Лайман строила планы относительно того, как бы организовать небольшой прием под предлогом празднования Рождества и заманить на него лорда Костейна, а мисс Лайман сидела как на иголках. Тело Кетти было натянуто, как пружина, когда раздался стук в дверь. И когда показался лорд Костейн, она раз и навсегда признала, что никого красивее еще не видела. Кетти не могла себе представить, что он может выглядеть лучше, чем сегодня в своем кабинете, но поняла, что здорово ошибалась. Белоснежная рубашка подчеркивала его загар, лицо разрумянилось от мороза, а великолепно пошитый черный костюм делал Костейна еще выше.
Он обвел взглядом присутствующих, послал Кетти быструю улыбку и склонился в грациозном поклоне перед леди Лайман и ее братом, Родни Рейнольдсом.
— Прошу вас присесть, лорд Костейн, — сказала леди Лайман. — Какой ужасный вечер для выездов. Погода совсем не та, к которой вы привыкли на Пиренеях.
— Но изменение приятное. В Испании мне не хватало снега. Кстати, он сейчас прекратится. Показалась луна, а значит, метель проходит.
Леди Лайман погода волновала не больше, чем геометрия.
— Как поживает ваша дорогая матушка? — спросила она.
Пока он рассказывал, ее рука нащупала колокольчик, и на его звон явился лакей, которому было велено принести наконец чай, потому что лорд Костейн умирает от холода.
Пляшущее в камине пламя скорее плавило, чем замораживало его, но Костейну нравилась эта легкая беседа. Он, разумеется, понимал, чем продиктован интерес леди Лайман к его персоне.
Когда она сказала, что ей надо перекинуться словечком с Родни, Костейн прочитал ее хитрость, как открытую книгу. Она хотела оставить его наедине с мисс Лайман. Так как это было полезно во всех отношениях, он поднялся, чтобы подать ей шаль.
