Он поцеловал Анджелину, причем на это потребовалось неопределенное количество минут (но кто считает?), а потом неохотно отодвинулся от нее.
— Мы должны остановиться, пока я еще в состоянии, — сказал он. — Нельзя заходить дальше, по крайней мере, сегодня ночью. Должно быть, тебе очень больно.
— Чуть-чуть, — призналась она. — Но это приятно.
— Приятно не будет, — заверил ее Эдвард, — если я снова попытаюсь изобразить из себя великого любовника.
— Пожалуй, не будет, — согласилась она.
— Ты хочешь есть? — спросил он.
— Просто умираю с голоду!
Эдвард скатился с нее и спустил ноги на пол. Встав, он подошел к умывальнику.
— Лежи на месте, — велел он. — Я тебя вымою.
— О, — пискнула Анджелина.
Он подошел к кровати с мокрой салфеткой и кувшином. Она окинула взглядом его голое тело и улыбнулась.
— Знаешь, Эдвард, я тебя ужасно люблю. Жаль, что мне не хватает слов.
А может, оно и к лучшему, а то она бы так и не сумела замолчать.
— Если бы такие слова были, — произнес он, присаживаясь на край кровати и принимаясь за дело, — я бы их тебе сказал, Энджи.
Юнис очень прямо сидела в карете, почти не прикасаясь спиной к подушкам. Ступни аккуратно сдвинуты. Руки одна на другой лежат на коленях, и она на них смотрит.
Лорд Уиндроу удобно раскинулся на сиденье напротив, надвинув шляпу на прикрытые глаза. Но из-под полуприкрытых век он внимательно за ней наблюдал.
Они только что попрощались с его матерью и теперь ехали обратно в Холлингс. По дороге придется остановиться в гостинице «Павлин», чтобы забрать своих лошадей и проверить, там ли еще Хейворд и леди Анджелина Дадли.
Горничная Юнис перед отъездом из Нортона посмотрела на небо, с облегчением убедилась, что тучи, хотя и висят низко, не собираются пока пролиться дождем на грешную землю, и запрыгнула на облучок, чтобы продолжить знакомство с кучером, охотно подвинувшимся и не выказавшим никакого неудовольствия.
— Леди Уиндроу была очень добра и милостива, — произнесла Юнис, — с учетом того, что вы сказали ей вчера и чего, кстати, говорить не имели права. Должно быть, она ужасно встревожена.
— Я всего лишь сказал, — напомнил он, — что намереваюсь просить вашей руки, когда время будет подходящим. И имею полное право рассказывать о своем намерении любому, кто пожелает слушать. Если бы я сообщил вам, что намерен полететь на Луну, вы совершенно справедливо могли бы обозвать меня дурачком или весело зевнуть и заснуть, но вы не можете оспаривать мое право говорить об этом. Если с вашей памятью все в порядке, вы будете вынуждены признать, что я не говорил, будто собираюсь жениться на вас, а намерен только просить вашей руки. Верно?
Юнис бы с радостью ответила «нет», он это уже видел. Но честность вынуждала ее сказать правду — или вообще промолчать.
— И все же вы не имели права вводить в смущение меня и тревожить вашу мать, — заметила она.
Лорд Уиндроу скрестил на груди руки и уперся ногой в противоположное сиденье.
— Совершенно верно, — сказал он. — Такого права я не имел.
Юнис поджала губы.
— Так позвольте мне получить это право, — продолжал он. — Я вас смущаю. Еще я знаю, что волную вас, Юнис, но это касается только интимных чувственных минут, так? На людях вы конфузитесь, когда вас видят рядом со мной. Горе мне. Полагаю, для умной, начитанной дамы появляться в обществе бездумного повесы — это шаг вниз.
— Я вовсе не это имела в виду, — возмутилась Юнис, поворачивая к нему голову. — О, вы прекрасно знаете, что не это!
Она сердито смотрела на него, а его взгляд сделался еще более сонным, и он еще ниже сдвинул шляпу, так что поля затеняли лицо.
— Значит, вы имели в виду совершенно противоположное, — сказал он. — Бедная маленькая доченька университетского профессора, эдакий синий чулок, впадает в неловкое смущение, когда ее видят в обществе богатого титулованного джентльмена из светского общества. Она так далека от его глубин, что боится утонуть.
Юнис некоторое время молча смотрела на него, затем прищелкнула языком.
— Какая несусветная чушь!
Он вздохнул:
— Все, у меня кончились догадки. Сдаюсь. Вы выиграли. Объясните, почему то, что я сказал матери, вас смутило.
— Потому что… — начала она и покачала головой. — Ладно. Посмотрите на меня.
Простые, практичные туфли. Простое, практичное платье с высокой талией, простые белые перчатки. Простая, практичная шляпка прикрывает аккуратно причесанные каштановые волосы, собранные в аккуратный узел у шеи. Осмысленное лицо — и вовсе не простое. Аккуратная фигурка — ни чересчур пышная, ни слишком тощая.
— Я понял, — сказал он. — Где-то под одеждой спрятана бородавка или родимое пятно, точно? Лучше всего, если и то и другое. Сознайтесь, и я прикажу повернуть, вернусь в Нортон и сообщу матери, что по здравом размышлении решил не предлагать вам руку и сердце.
Юнис, сжав губы, раздраженно посмотрела на него, а потом расхохоталась.
— Ой, ну ладно, — сказала она. — Признайтесь, вы же ничего этого не имели в виду. Вы просто не можете хотеть на мне жениться.
— То есть я солгал собственной матери? — Он вскинул брови. — Что за низкое предположение. Да тем более в ее день рождения. Но дайте подумать. Может быть, из-за вашей внешности, полностью меня очаровавшей? Или из-за вашего остроумия, соблазняющего меня? Или из-за вашего ума, к которому я испытываю мощное, необузданное влечение? А может быть, дело в том простом факте, что вы мне нравитесь, что я с удовольствием разговариваю с вами, и целую вас, и хотел бы не ограничиваться одними поцелуями. А может быть, я страстно хочу увидеть и узнать, как вы будете выглядеть и какой вы будете в тридцать, и в сорок, и в пятьдесят лет, и дальше, пока смерть не разлучит нас. А может быть, мне любопытно выяснить, каких детей мы с вами произведем на свет. А возможно, причина в том, что до сих пор меня никогда-никогда не посещали подобные мысли в связи с любой другой женщиной или даже без связи с какой-либо женщиной. Думаю, я просто люблю вас, Юнис. Влюбился по уши. Это правильное выражение? Уиндроу влюблен. Это я должен впасть в смущение, а не вы.
Юнис пристально смотрела на него.
— Но ваша мать, должно быть, так расстроена, — сказала она. — Вы ее единственный сын, лорд Уиндроу, ее единственное дитя. Наверняка она ожидает от вас куда большего.
— В таком случае она просто проявляла вежливость, когда обняла и поцеловала вас на прощание? — осведомился он. — И когда весь прошлый вечер просидела рядом с вами на диванчике для двоих, заняв место, на которое рассчитывал я, и держала вас под руку? Моя мать была чрезвычайно богатой единственной дочерью чрезвычайно богатого купца, когда выходила замуж за моего отца. Она вышла за него по любви, и он женился на ней по той же причине, хотя в то время его материальное положение было весьма шатким. Он умер четыре года назад, после тридцати пяти лет семейной жизни, и оставил ее с разбитым сердцем, хотя вчера ночью, когда вы уже ушли спать, она призналась мне, что не променяла бы эти тридцать пять лет и разбитое сердце на более долгую жизнь с другим мужчиной. Вот уже какое-то время она надеется, что я женюсь. Она хочет невестку и внуков. Но больше всего на свете она хочет видеть меня счастливым. Хочет, чтобы я нашел такую же любовь, какая была у нее с отцом. Она влюбилась в вас с первого взгляда. Эта девушка очень отличается, сказала мне она, от того типа женщин, среди которых, как она боялась, я буду выбирать. И это не оскорбление. Это наивысшая похвала. Она знает, что я не всегда представлял собой образец для подражания, уехав из дома и поступив в университет.
