Сирил кивнул:
— Им нечего терять. И это делает их опасными. — Он оглянулся на Теодора, Ламберта и Шелтона: — Вы, парни, будьте осторожными. — Он огляделся вокруг. — Плохо, что луна сегодня слишком яркая, но, пока мы в лесу, это не страшно.
Через несколько минут они подошли достаточно близко к хижине и амбару. Все пятеро спрятались за кустами и стали наблюдать. Прошло несколько томительных минут, из хижины вышел один из мужчин, облегчился возле угла террасы и вернулся обратно в дом. Амбар находился с дальней стороны дома, вокруг было несколько ярдов открытого пространства. Караульного не было, и Баллард был уверен, что ему удастся дойти до амбара незамеченным.
— Мы постараемся как можно дольше не стрелять, Баллард, — сказал ему Сирил.
— Я доберусь до амбара, и если один раз свистну, значит, Кловер там, — сказал Баллард. — А после того как я свистну, вы можете открывать стрельбу и шуметь, сколько вам угодно.
— Удачи тебе. Мы будем ждать твоего сигнала, если только они не заметят нас раньше и не откроют огонь. Тогда каждый будет действовать по обстоятельствам.
Баллард кивнул и пополз вперед. Он слышал, как Сирил шепотом давал указания Теодору, Шелтону и Ламберту, потом услышал тихое шуршание травы — отряд выдвигался на позиции.
Стараясь держаться в тени деревьев и кустарников, Баллард полз к амбару. С сеновала доносились голоса. Он прислушался. Одно резкое замечание прозвучало явно из уст Кловер. Мгновение спустя послышался удар и приглушенный вскрик. Потребовалась вся его сила воли, чтобы удержаться и не броситься на помощь. Но он понимал, что любое поспешное действие с его стороны может подвергнуть опасности всех. Он не мог броситься прямо к двери амбара. Ему пришлось подползти к амбару со стороны леса, чтобы его не заметили из дома. Он выдохнул с облегчением, когда дополз до места, где мог выйти из-под покрова деревьев.
Быстрый бросок через открытое пространство между лесом и амбаром — и он оказался возле грубого дощатого строения. На мгновение он прислонился к стене, ожидая, не раздастся ли звук, свидетельствующий о том, что его заметили. Баллард вытащил из-за пояса два пистолета и пополз к углу строения, но, заглянув за угол, замер. В трех ярдах от угла амбара стоял пес и, ощерившись, наблюдал за ним.
Баллард мысленно выругался. Если он шевельнется, то собака, вероятно, залает, и его обнаружат. Если он застрелит собаку — чего ему делать совсем не хотелось, — звук выстрела насторожит бандитов в доме и, что еще хуже, того, кто сейчас находится возле Кловер. Он медленно опустился на колени, так что его глаза оказались на одном уровне с собачьими.
— Спокойно, дружище, — пробормотал он, осторожно протягивая руку ладонью вверх.
Собака тихо зарычала и присела. Баллард тихонько выругался, опасаясь, что собака почувствует его напряжение и среагирует на него.
— Тише, дружище. Я не причиню тебе вреда. Не стоит поднимать тревогу, верно?
Он продолжал тихо говорить, надеясь, что человек в амбаре не услышит его, и потихоньку тянул открытую руку к носу собаки. Наконец пес успокоился: Но Баллард все еще медлил, желая окончательно убедить собаку, что он не причинит ей вреда. Когда пес наконец позволил ему погладить себя, Баллард сразу понял, что с ним обращались очень жестоко. Он был совсем тощий, на шкуре — полузажившие раны. Было чистой удачей, что это забитое животное восприняло дружеское обращение, и Баллард помолился, чтобы и дальше удача не покидала его.
Когда он проскользнул в амбар, собака последовала за ним. Баллард предпочел бы, чтобы пес ушел прочь, поскольку он мог ненамеренно поднять тревогу. Затем он полностью сосредоточился на том, чтобы подняться на сеновал совершенно бесшумно.
Кловер чуть не передернуло от отвращения, когда Томас стал медленно гладить ее по волосам…
Как только они добрались сюда, он притащил ее на сеновал. Она все еще находилась в прострации, считая, что Баллард получил смертельное ранение, но даже в таком состоянии она не смогла скрыть своего ужаса, когда Томас начал привязывать ее запястья к двум металлическим кольцам на стене. Привязав, он оставил ее в таком положении — ее ноги едва касались пола — и почти час или около того не появлялся. Затем он вернулся.
Кусая губы, Кловер старалась не впасть в истерику. Наступил даже такой черный момент, когда она задалась вопросом: зачем ей продолжать бороться за свою жизнь, если Балларда уже нет в живых? Но она гнала от себя эти мысли и старалась держаться из последних сил. Диллингсуорт хочет, чтобы она сдалась и полностью подчинилась ему, но этого не будет никогда. Если Баллард каким-то чудом остался в живых, он придет за ней. А если он, не дай Бог, все-таки погиб, она обязана выжить, чтобы отомстить Диллингсуорту за смерть мужа.
Поначалу ее даже поразило отвращение, которое она испытывала к Томасу. Затем она поняла, что именно это и придает ей сил. Ее реакция разозлила Диллингсуорта. И как ни опасна была эта игра, она получила удовольствие от своей маленькой победы над ним.
— Ты действительно безумен, Томас, если веришь, что тебе это сойдет с рук, — сказала она ему.
— Я просто вернул то, что принадлежит мне.
— Ты меня бросил Томас. У меня сохранилось то вежливое письмо, в котором ты сообщаешь мне об этом.
— Я не мог на тебе жениться, но это не означало, что я тебя бросил. Ты должна была это понять.
Кловер рассмеялась коротким горьким смехом, потом покачала головой:
— Я просто не смогла оценить всю глубину твоих великолепных замыслов.
— Мы провели вместе столько времени, и после всего этого ты поверила, что я смогу расстаться с тобой? Мне нужны были средства, и лишь по этой единственной причине я женился на Саре, прекрасно зная, что она собой представляет, но, поверь, я бы продолжал заботиться о тебе.
— Сделав меня своей содержанкой? Твоя щедрость беспредельна, Томас!
— Я бы обеспечил тебе хорошую, достойную жизнь. А ты пренебрегла мной и вышла за этого невежественного дикаря, который утащил тебя в эту ужасную глушь.
— Баллард не дикарь, Томас. Дикарь — ты.
Она не смогла сдержать крик боли, когда он ударил ее по лицу.
— Я научу тебя сдерживать свой острый язычок. — Он провел пальцем по ладони ее руки. — Посмотри, что он с тобой сделал. Когда я ухаживал за тобой, у тебя были необыкновенно изящные, красивые руки. А теперь они похожи на руки служанки.
— Да, мои руки огрубели, но я законная жена порядочного и достойного человека. Лучше иметь мозолистые, как у кузнеца, руки, но быть женой хорошего человека, чем нежными ручками содержанки обнимать настоящего безумца, который ради мести готов убить человека. Не могу понять, почему ты решил, что я соглашусь на роль содержанки?
