Он едва не потерял жену, и виной тому был его гнев. Наконец дыхание у него выровнялось, и Рейн стал неистово целовать ее.
Микаэла распахнула ему сердце, приняла гнев и страх мужа, превратила их в страсть, огонь которой сжирал его гнев к тому неизвестному человеку.
— Я мог потерять тебя, — шептал он ей на ухо.
— Все в порядке, ты поймал меня, я с тобой, Рейн. Я всегда буду с тобой.
— Прости меня.
— Мне не за что тебя прощать, любимый. Если ты чувствуешь, что должен найти своего отца…
— Должен.
— Тогда я буду с тобой. Если это сделает тебя счастливым, если ты очень хочешь найти его, я… помогу тебе.
Рейн недоверчиво посмотрел ей в глаза.
— А если я захочу убить этого человека?
— Ты сильный, благородный, Рейн, ты не способен просто так отнять у человека жизнь. Посмотреть ему в лицо — да. Высказать ему все — да. Но убить… — Микаэла покачала головой. — Ты этого не сделаешь.
— У меня нет твоей уверенности.
— Я верю в тебя. Верю в человека, который флиртовал со мной, когда я проделала дырку в его груди, который ради сохранения моей репутации не показывал, что мы с ним знакомы. Верю в джентльмена, который, рискуя благосостоянием, выполняет свое обещание другу. Верю человеку, который разыграл представление, чтобы меня не продали на торгах. Я принимаю человека, который скрывал гнев, боясь меня обидеть, преклоняюсь перед его нежной душой, которая с такой чуткостью помогла мне преодолеть боль и показала, как прекрасна любовь.
— Микаэла, — дрожащим голосом произнес Рейн.
— Даже твоя ненависть не в силах ничего изменить. Ты не должен склоняться ни перед кем, любимый. Ты не позволишь изменить себя. Я люблю тебя, Рейн Монтгомери. Люблю тебя такого, какой ты есть. Хочу разделить с тобой жизнь, состариться рядом с тобой, подарить тебе сыновей и дочерей, мир и покой. И не лишенному отца ребенку, а мужчине, которого я держала в объятиях этой ночью.
Он со стоном растворился в ее поцелуе, и его сердце разрывалось от любви к ней. Он зарылся лицом в ворох темно-рыжих волос, вдыхая их неповторимый аромат.
Микаэла закрыла глаза, убеждая себя, что ей не нужно ответное признание, ей достаточно заботы и нежности, и когда-нибудь он скажет ей эти слова.
— Я люблю тебя, Микаэла, — прошептал он ей на ухо. — Ты покорила мое сердце в тот день, когда безрассудно рисковала жизнью ради несмышленых утят.
— Это же беззащитные малыши. И ты ждал до сегодняшнего дня, чтобы признаться мне?
— Я боялся, что ты не сможешь полюбить человека вроде меня.
Возмущенно фыркнув, Микаэла оттолкнула его, вскочила на ноги и побежала к лошади. Что он теперь сделал не так?
— Я никогда бы не легла с тобой в постель, если бы не любила тебя, Рейн. Ты должен был знать.
— Откуда?
— Ты хочешь сказать, что я шлюха?
Рейн в три прыжка догнал ее, схватил за руку и повернул к себе.
Она улыбалась.
— Микаэла, — растерянно и смущенно пробормотал он.
— Вот и наступило «позже», Рейн.
Они сидели вдвоем на спине Нараки, а кобыла бежала сзади, привязанная за повод. Рейн показал жене город, место, где на него напала акула, провез по угодьям, представил знакомым. Микаэла вела себя непринужденно, с достоинством, ее улыбка была ослепительной, а когда она без тени смущения пожала культю инвалида, сердце Рейна наполнилось гордостью. В этот миг он любил ее еще больше и понял наконец слова Рэнсома о том, что душа мужчины становится богаче, если он найдет себе подходящую женщину, которую любит и уважает.
— Ты не устала ехать верхом?
— Нашел время спрашивать. Или ты хочешь узнать, не устала ли я от тебя?
— Нет. Впрочем, раз ты об этом заговорила… — Его рука скользнула ниже, в складки платья.
— Никогда, любимый, — прошептала Микаэла, целуя мужа.
Она любит его. Подъезжая к дому, Рейн еще наслаждался сознанием этого, потом увидел Аврору, и вся радость испарилась. Он спрыгнул с жеребца, помог спуститься Микаэле, на мгновение задержав ее в объятиях, словно черпал в ней силы.
— Решайся, дорогой.
Они вместе поднялись на крыльцо, где стояли Рэн и Аврора.
— Мне нужно поговорить с вами наедине, — сказал Рейн. Слова дались ему очень трудно.
Аврора пропустила их в дом и, вынимая травинку из волос Микаэлы, обменялась взглядом с мужем. Рэн скривил губы и пожал плечами.
В кабинете Рэнсом устроился за столом, а Аврора присела на крышку стола рядом с ним.
Они ждали.
— Чуть более трех лет назад я разыскал женщину, мою тетю, кровную родственницу… — начал Рейн.
Мать охнула, но лицо Рэна осталось непроницаемым. Он не отрывал взгляда от сына, пока тот рассказывал историю своих поисков.
— Я не спрашиваю тебя, почему ты это делаешь, я тебя понимаю, — сказала Аврора.
— А я нет, — с болью ответил Рэнсом.
— Этот гнев живет в тебе с детских лет, Рейн, и если ты должен найти того человека, чтобы преодолеть его, не отступай.
— Я делаю это не для того, чтобы причинить страдания вам обоим. Вы можете понять, что я должен увидеть его?
Рэнсом встал с кресла, обогнул стол и остановился перед сыном.
— Мерзавец, который бросил тебя, достоин презрения больше, чем ты и я вместе взятые.
— Знаю.
— Тогда зачем ты ищешь его?
— Рэн, — взмолилась Аврора.
— Он не стоит того, чтобы ты думал о нем, Дахрейн. И если бы я встретил его, то, клянусь Богом, вытряхнул бы из него душу за то, что он бросил ребенка умирать на улице.
Мужчины смотрели друг на друга, пока Аврора не встала между ними.
— Ты ищешь его, чтобы убить. О нет, Дахрейн. Это не принесет тебе ничего, кроме чувства утраты.
Рейн перевел взгляд на жену, увидел, как она выпрямилась и ободряюще улыбнулась ему.
— Еще вчера я был готов поклясться, что убью его на месте, но теперь…
Микаэла подошла к нему, обняла за талию. Аврора подтолкнула Рэнсома к двери.
— Ты найдешь этого человека, Дахрейн. Но помни, чем ты рискуешь, — сказала она. — Ты ищешь себя, Рейн Монтгомери. А неизвестный отец не даст тебе нужной свободы.
Рэнсом смотрел на сына, его суровое лицо исказили страдания. Он выглядел постаревшим, широкие плечи опустились.
Рейн сглотнул, внезапно устыдившись своего желания найти отца и надеясь, что они когда-нибудь его простят.
— Я люблю тебя, — прошептала Микаэла.
Ее разбудил грохот двух пушечных выстрелов. Рейн уже направлялся к балкону с подзорной трубой, но, оглядев горизонт, вернулся в комнату.
— Что это? — Микаэла прикрыла обнаженную грудь.
— Приближается корабль.
— Нужно вставать? Приготовиться к бою или что-то в этом роде?
— Нет. — Рейн снял брюки и лег рядом.
