– А Катя может и не дожить, чтобы узнать их результаты. Но в таком случае, кому перейдет имущество?
– Единственными другими держателями акций являемся мы с Пьером, правда, нам известно, как скверно вел себя этот мальчишка Пьер. Думаю, что он не сможет правильно распорядиться своей долей, правда?
Майкл улыбнулся, но по его коже поползли мурашки. Началось с того, что из-за Александра возникла проблема. Потом в проблему превратился Арманд с его контролем над казино и огромным влиянием в Бейруте. Уже тогда Джасмин поняла, что если она хочет подвести Майкла к президентскому креслу, то надо разделаться с Армандом.
И с ним разделались.
Был также Дэвид Кэбот… дело с картами в казино, которое она провернула через ничего не подозревавшего Шульмана… потом Клео… Луис и Туфайли.
Майкл потушил сигарету, откинулся назад. Джасмин обвилась вокруг него.
– Это будет очень просто, – произнесла она низким, гортанным голосом. – Всем наплевать на Катю Мейзер. Когда ее не станет, над ней просто сомкнутся воды.
Похороны Луиса Джабара и зуамов напоминали военную процессию. Полиция оцепила весь маршрут шествия, а грузовики с солдатами были расставлены в стратегических пунктах города. Весь город затаил дыхание в ожидании новых вспышек насилия. Но стало похоже, что враждующие стороны, во всяком случае на этот день, в память о погибших отбросили свои разногласия.
У могилы Катя стояла рядом с Джасмин, смотрела, как проходили вереницей министры правительства, члены дипломатического корпуса и представители международных компаний, выражая свои соболезнования.
На взгляд Кати, Джасмин несла траур с достоинством и тактом: Пропала холодная сдержанность, которую она проявляла до сих пор, появилась задумчивая грусть. На какое-то мгновение Катя почувствовала неловкость, когда увидела Джасмин одну у нее дома. Потом обе женщины горячо обнялись.
– Я очень сожалею о том дне, – извинилась Джасмин. – Я вела себя как настоящая ведьма. Вы ничем не виноваты в том, что случилось с Луисом.
– Имеются ли у полиции соображения о том, кто это устроил?
Джасмин пожала плечами:
– Они подозревают палестинцев. Неприятности идут из их кварталов, от их безумной политики и слепой ненависти. Как можно сладить с такими бузотерами, которые винят в своих бедах кого угодно, только не себя?
– Думаю, когда у человека ничего нет, то и терять ему нечего.
– Ах, Катя! Бейрут – это ужасная загадка. Я спрашиваю себя снова и снова: кому надо было убивать Луиса? Кто может преследовать эту цель? Самое ужасное то, что я не нахожу ответа. Луис не был блистательным человеком. Но он любил эту страну, знал ее нужды. Катя, понимаю, что и для вас это тоже ужасно, – продолжала Джасмин. – Если бы дело обстояло иначе, я бы не стала и заводить разговор об этом. Но этот город – да и вся страна – находится на грани катастрофы. Случившееся с Луисом служит предупреждением для всех нас. Только что я сказала, что он любил свою страну и знал ее нужды. Ну что же, я знаю еще одного человека, который придерживается таких же взглядов. Думаю, что он может выставить свою кандидатуру в президенты вместо Луиса. – Она помолчала. – Майкл Саиди.
Катя побледнела. Вот и убийца вроде Майкла станет во главе государства… Джасмин улыбнулась:
– Знала, что вы удивитесь.
– Не думала, что у Майкла могут быть политические амбиции, – выдавила из себя Катя, подыскивая форму выражения правды для Джасмин.
– У него их и не было. Но страна вопиет о сильном, порядочном человеке. О патриоте.
Катя чуть не задохнулась. Ей надо сейчас же сказать Джасмин правду!
– Вспомните, чему вас учили в школе, Катя, – продолжала свою мысль Джасмин. – Природа не терпит пустоты. Если мы не выберем замену Луису, тогда это сделают семьи зуамов. Неужели вы хотите Для Ливана такой судьбы?
– Что вы, конечно, нет.
Катю подмывало раскрыть тайное прошлое Майкла, но она не находила слов.
– Почему вы мне обо всем этом говорите? – поспешно спросила она.
– Потому что мне нужна ваша поддержка. В финансовых сундуках Луиса почти ничего не осталось, и смею вас заверить, что семьи зуамов не станут сидеть сложа руки. У Майкла будут соперники. Уверена, что он их победит, но только в том случае, если получит необходимую финансовую поддержку.
– Это будет означать реализацию планов продажи казино, – заметила Катя. – Других путей получить деньги нет.
– В конечном счете решение за вами, Катя, – отозвалась Джасмин. – Теперь как и прежде. Но речь идет не только о деньгах. И вы являетесь составной частью Ливана. Я сделаю для Майкла все, что смогу. Остальное на ваше усмотрение. Но, пожалуйста, не затягивайте свое решение. Потому что другие делать этого не станут.
В этот момент Катя отчетливо поняла, что ей надо делать. В голову ей пришла опасная мысль. Все будет зависеть от точного выбора времени. Второй случай не представится. И она начала объяснять Джасмин, что она имеет в виду.
На следующий день Джасмин Джабар связалась с главными редакторами бейрутских газет и пригласила их на встречу в гостинице «Сент-Джордж». Все явились, будучи заинтригованными.
– С ужасами надо покончить, – заявила вдова звонким голосом, четко донесшимся до ушей слушателей. – За это заплатили кровью и самими жизнями. Я говорю – говорит весь Ливан – довольно.
Горячо развивая эту тему, Джасмин обрисовала необходимость поиска исключительной личности, которая стала бы у кормила будущего страны. И тут из-за занавеса вышел Майкл Саиди. Сначала воцарилась мертвая тишина. Затем Джасмин взяла его руку и подняла ее вверх.
– Дамы и господа, – заявила она прерывающимся от волнения голосом. – Представляю вам следующего президента Ливанской республики!
Потом, как завзятый волшебник, который интригует аудиторию, Джасмин увела Майкла со сцены со словами, что на следующий день состоится большая пресс-конференция.
Пьер бессмысленно улыбался, наблюдая, как Майкл Саиди примеряет мантию кандидата в президенты. Он превратился в тень прежнего Пьера, страшно похудел. Теперь его тошнило от пищи, которая когда-то была для него всепоглощающей страстью. На шее кожа повисла складками, глаза ввалились, покраснели, под ними выступили синяки. Они выражали постоянную, тупую боль. Но, по крайней мере, теперь он понял великий замысел Джасмин, и каким он был круглым дураком, как ловко объегорила его Джасмин. С того самого страшного момента перед домом Кати мир Пьера сузился до размеров больничной палаты. Он жил и спал в комнатке рядом с палатой Клео, а домой ходил только помыться и сменить одежду. Никакие уговоры на него не действовали, даже честные высказывания хирургов по пластическим операциям и других специалистов, приглашенных из Соединенных Штатов, которые констатировали, что никакая медицина мира не вернет Клео ее былую красу. Путем большого числа операций в течение длительного времени шрамы можно будет сделать менее заметными, но они сохранятся.
Большинство ночей Пьер проводил за тем, что смотрел на спящую Клео. Он гладил ее руку от локтя до пальцев, чтобы успокоить ее, дать ей понять, что она не одна, притрагивался к тугим повязкам на запястьях. На второй день своего пребывания в больнице она разбила стакан для воды. Пьер еле успел схватить ее за руку – она собиралась перерезать себе осколком вену.
Большую часть дня Пьер просиживал у кровати Клео. Доктора не хотели, чтобы она разговаривала, двигала мышцами лица, давали ей большие дозы успокоительного. Но Пьер все равно разговаривал с ней, убежденный, что она его слышит. Теперь ужасный вид ее лица больше его не отталкивал. От так долго и пристально рассматривал это лицо, что в его память врезались мельчайшие изломы и извилины. Он думал, что оно по-прежнему остается таким прекрасным, что когда он сказал ей, что любит ее, то эти слова в первый раз были произнесены не из-за страха, что она бросит его, а из чувства подлинной любви.
Проходили дни, и Пьер начал осознавать, что теперь Клео действительно будет его навеки. С момента встречи с ней его терзала мучительная мысль, что однажды она уйдет из его жизни. Теперь это опасение пропало. Весь мир представлялся ему таким же жестоким и изменчивым, как и сама Клео. Он боготворил красоту и юность, но отворачивался от таких богов и богинь, когда судьба поражала их. Нет, мир больше не станет ласкать ее. Наоборот, он от нее отвернется, заставит ее двигаться в тени весь остаток своей жизни.
«И именно поэтому она станет навсегда моей, – мечтательно раздумывал Пьер. – Я единственный человек, который будет всегда любить ее, как прежде. Я никогда не брошу ее, и она никогда от меня не уйдет. Она утратила свою власть надо мной».
Теперь он знал виновника. Сначала Пьер не желал для Джасмин ничего, кроме самой страшной смерти. Но даже в припадке гнева он отдавал себе отчет в том, почему они пошли на такой отвратительный поступок. Джасмин никогда ему не доверяла. Джасмин, которая осталась в живых, никогда и ничего не пускала на самотек. Особенно в таком случае, когда Катерина Мейзер могла бы вытянуть из Пьера правду относительно случившегося с ее отцом. Поэтому она организовала похищение Клео, которую пытали и, таким образом, выведали, что ей известно о том, как близок он был к тому, чтобы сломаться.
