Рексанна Бекнел - Супруг по заказу

— Мне трудно представить, что ты намеренно позволил этим людям погибнуть. Думаю, это одна из причин, по которым я хочу выйти за тебя замуж. Ты стремишься делать все ради блага других. Не для своего удовольствия или выгоды. Ради удовольствия или выгоды других. Ради арендаторов. Ради племянника. Ради меня. — Ее ладонь легла на его запястье. — И ради твоих солдат. Уверена, что ты отдал бы за них жизнь.

Невилл содрогнулся:

— Было бы лучше, если бы я погиб там, при Линьи. Я хотел умереть с ними.

— Но ты не умер. Ты не умер с ними или за них… поэтому, возможно, тебе предназначено жить за них. Пожалуйста, Невилл, — умоляюще прошептала она. — Выбери жизнь! Выбери жизнь!

Он посмотрел на нее. На ее серьезное лицо. Она словно заклинала его.

— Если ты боишься, что я покончу с собой, можешь не волноваться. Я подумывал об этом, но слишком труслив. И никогда не смогу исполнить своего намерения.

Оливия покачала головой:

— Я не это имела в виду. Живи за них, Невилл! Живи жизнью достойного человека ради тех, кого уже нет. Живи и будь таким, каким они хотели бы тебя видеть. Почти их память, став таким, чтобы им не было бы стыдно за тебя.

Он слышал ее слова. И какой-то частью своей души жаждал их принять. Но боялся. Боялся ночи и снов. И безжалостных угрызений совести, которые терзали его и с которыми он не мог бороться.

И, словно ощутив этот страх, Оливия обняла его за талию и положила голову на плечо.

— Ты куда лучше, безмерно лучше, чем мой отец. Я стыжусь, что вообще сравнивала вас.

Он тоже обнял Оливию, потому что нуждался в ее тепле. Хотел раздавить ее в своих объятиях.

— Может, и Камерон Берд не так плох, как ты считаешь.

— Боюсь, это не так. Но мне все равно. Это прошлое. А ты — мое будущее. Я люблю тебя, Невилл. Знаю, ты не хочешь этого слышать, — добавила она, когда он напрягся. — Но я тебя все равно люблю. И пора оставить прошлое позади и идти к будущему. Нашему будущему.

Он смотрел в эти зеленовато-карие глаза, которые с самого начала пленили его.

— Как ты можешь быть уверена в нашем совместном будущем?

И тогда Оливия улыбнулась, так доверчиво, что эта улыбка проникла в его сердце.

— Я вовсе не уверена. Потому что так долго старалась быть осторожной и анализировать все. Всех. Я думала, что если правильно выберу мужа, моя жизнь будет спокойной и легкой. Я смогу распланировать свое будущее. И даже управлять им… Но потом появился ты, ворвался в мой мир и перевернул мою жизнь. Именно ты предназначен мне. Ты, единственный.

В ее прекрасных глазах сияла правда. Она не лгала о своих чувствах к нему, и сознание этого залило теплом его увядшую, заледеневшую душу. Как восходящее солнце всегда спасало его от кошмаров ночи, так и ее любовь спасала его от темного прошлого.

Посмеет ли он принять ее любовь? Сможет ли дать ей столько же, сколько она уже дала ему?

И тут словно спасительный свет солнца с бесконечной нежностью коснулся его. И он неожиданно понял. Она хочет одного — чтобы он тоже любил ее. Просто любил. И готов ждать, пока к нему придет любовь.

Только причин ждать не было.

— Ливви… — Он запнулся, потому что могучее чувство наполнило грудь и сдавило горло. — Я люблю тебя. Боже! — Он рывком прижал ее к груди. — Боже, как я тебя люблю!

— О, Невилл…

Только ощутив сладостную влагу ее слез на щеках, он отстранился.

— Если ты согласна принять меня, Ливви, я женюсь на тебе. Потому что выбираю тебя. Выбираю жизнь.

Оливия рассмеялась: самый прекрасный смех, который слышал Невилл в своей жизни и приподнялась на носочки, чтобы крепко поцеловать его в губы.

— А я выбираю тебя. Пойдем в постель, Невилл, ибо я хочу спать в твоих объятиях и обнимать тебя во сне.

Прежде чем он успел запротестовать, она добавила:

— Мы победим прошлое. Вот увидишь.

Невилл посмотрел через ее плечо на камин, где лежали осколки графина. Он уже решил бороться с обманчивым утешением, которое сулило спиртное. И сделал это, понимая, что иначе он не сможет получить Оливию. Теперь настало время побороть остальных демонов. Снова выбрать настоящую жизнь. И если она готова сражаться бок о бок с ним, да будет так!

— Да, — прошептал он, улыбаясь этой удивительной женщине, спасшей его ярким светом своей любви. — Да, я хочу лечь и заснуть рядом с тобой, моя Оливия. Моя жена.

С этими словами он подхватил ее на руки и направился к двери. До рассвета еще три часа. Довольно времени, чтобы снова любить ее и даже заснуть рядом с ней и грезить о будущем, которое он уже и не надеялся найти.

Вудфорд-Корт, 1821 год

Оливия, вздрогнув, проснулась.

Откуда-то донесся похожий на мяуканье плач, такой слабый и задыхающийся, что не должен был потревожить ее сон. Но с материнством все ее чувства обострились, и при первом же крике малышки Кэтрин Оливия открыла глаза.

Откинула одеяло и осторожно соскользнула с кровати, опасаясь разбудить Невилла. Последнее время он работал допоздна: началась стрижка овец, и в поместье была оборудована ткацкая мастерская. Немногие свободные минуты он проводил со своей новой любовью — маленькой темноволосой девочкой, так что, по мнению жены, нуждался в отдыхе. И без того небо за открытым окном заметно посветлело.

— Иди к маме, — пробормотала Оливия, прижимая к себе теплый сверток. Ловко, с недавно приобретенным умением, сменила мокрые пеленки и уселась вместе с дочерью в стоявшее у окна кресло. — Ах ты, вечно голодный звереныш, — прошептала она, когда Кэтрин зашарила ручонкой по ее груди.

Оливия расстегнула лиф, подложила под руку подушку и стала кормить малышку, появления которой дожидалась три года. Если бы был возможен рай на земле, он был бы здесь, в этой комнате, с ее мужем и ребенком.

Оливия вздохнула так удовлетворенно, что Невилл, уже успевший проснуться, улыбнулся.

Все эти годы он крепко спал по ночам, и это не переставало его удивлять. Потому что кошмары не посещали его целую вечность.

Невилл повернулся на бок, чтобы лучше видеть жену и дочь. Но он не сказал Оливии, что проснулся. Он хотел просто смотреть на нее. Любоваться женщиной и ребенком, ставшими центром его мироздания. Хотя они казались лишь силуэтами на сером фоне окна, он видел каждую деталь, потому что женщина, сидевшая в старом большом кресле, излучала любовь. Любовь. Теплую, нежную и всепрощающую. Любовь, которая никогда не иссякнет. Наоборот, будет расти и расцветать, пока он не поймет, что их счастье никогда не исчезнет.

Он слышал, как она, держа ребенка у груди, едва слышно напевала. Раньше он думал, что будет ревновать к Кэтрин, которой Оливия уделяла столько внимания. Но к собственному изумлению, чувствовал, что отныне связан с ней еще крепче. С ними обеими. Его вовсе не удивляло, что Оливия оказалась прекрасной матерью. Она давно превратила Вудфорд в настоящий дом. В точности как превратила его самого в счастливого мужа.