Спокойный и открытый взгляд Пьера встретился со взглядом шевалье.
— Ему ничего не нужно было мне говорить, сударь, я знаю, что речь идет о сокровище. Мы были вместе, когда он нашел мертвого человека на дне старого колодца. А сколько мы искали до этого! И тогда он мне сказал: «Пьер, наши поиски окончены… Надо сообщить господину де Турнемину…»
— А если бы вы меня не нашли? Почти целый год я считался убитым, моя мать, родственники и аббат Талюэ не сомневались в моей смерти.
— Мы ничего не знали и очень рады, что вы вернулись… Вот таким образом дед узнал секрет…
— И не поделился им с вами?
— Зачем? Это был не его секрет!
Миг один смотрел Жиль на покалеченного и обреченного на нищету парня, который даже ради спасения самых дорогих и близких ему людей не прикоснулся к чужому богатству.
— Пьер, — сказал шевалье, — сокровище находится в могиле моего предка Рауля де Турнемина в аббатстве Сен-Обин.
Молодой человек взмахнул руками, скорей от ужаса, чем от удивления.
— В могиле? Если для того, чтобы его взять, надо разрушить могилу, то, по-моему, лучше пусть оно остается там, где лежало. Смерть отомстит вам… Вот и дед заболел так внезапно…
— Успокойтесь! Мы ничего не будем разрушать!
Сокровище хранится на могиле, а не в могиле.
— На могиле? Как же его до сих пор никто не нашел?
Жиль пожал плечами и засмеялся.
— В конце концов, возможно, его уже нет на месте. Если кто-то нашел ключ к сокровищу, он вряд ли стал бы хвастаться находкой. Единственный способ узнать, находятся ли сокровища Рауля там, куда он их сам положил, — это пойти и посмотреть, но пойти тайно. Вот почему я не хочу просить аббата и среди бела дня вскрывать тайник.
— Аббатство теперь уже не то, что было прежде. Оно в полном упадке, и аббат, живущий в Ламбале, редко в нем бывает. В Сен-Обин осталось всего несколько монахов и они вечно голодают.
— Хорошо, — обрадовался Жиль, — если найдем сокровище, постараемся, чтобы они меньше голодали. — Жиль дружески хлопнул Пьера по плечу. — Но в церковь нужно войти ночью и скрытно, поэтому я снова спрашиваю: можно ли туда пройти незаметно и если можно, то как?
— Через маленькую дверцу, она ведет на дорогу Сен-Денуаль. Дверцу никогда не закрывают, чтобы никто, нуждающийся в помощи Бога, не остался за порогом монастыря… Впрочем, все ценные вещи давно перекочевали в Ламбаль.
— Отлично! Пьер, как только завтра мы предадим тело твоего деда земле, отправимся в Сен-Обин. Мы обернемся быстро…
— Но я не могу ехать верхом, сударь! Лучше вам поехать туда без меня…
— Ни за что на свете! Ты столько сделал, чтобы сокровище было найдено… Я посажу тебя на круп своей лошади…
Вместо ответа Пьер перекрестился, словно человек, не знающий, как выбраться из сложной ситуации, и впервые за долгое время счастливая улыбка осветила его грустное лицо.
После того как Жоэль Готье был погребен с соблюдением всех почестей, каких он заслуживал, и бретонских церемониалов, принятых у его соплеменников, Жиль, Пьер и Понго начали готовиться к поездке в Сен-Обин. К вечеру погода испортилась, разразился сильный ураган с ветром и проливным дождем, в мгновение ока превратившим дороги в непролазное болото. Потом ветер понемногу стих, но дождь не прекращался ни на минуту, стало почти холодно. Анна приготовила мужчинам сытный ужин, справедливо полагая, что он поможет путешественникам легче перенести усталость и плохую погоду.
Основательно подкрепившись густыми щами с жареным салом, галетами и сидром, трое мужчин уже готовились покинуть Лаюнондэ, как вдруг Мадалена подошла к Жилю, сделала реверанс, сильно покраснела и сунула ему в руку маленький медальон, из тех, что она сама постоянно носила.
— Да поможет вам святая Анна, покровительница Бретани, — прошептала она и убежала в соседнюю комнату.
Блеск фиалковых глаз пронзил сердце шевалье и, прежде чем положить медальон во внутренний карман куртки, туда, где уже лежало завещание несчастного монаха, он прижал его к губам.
Дождь продолжал идти — тихий и унылый, он отражал свет фонаря, который подняла Анна, чтобы посветить отъезжающим.
— Дорога дрянь… — ворчал Понго, со времен своих приключений в Делаваре он презирал воду.
— Ты не понимаешь, — радостно возразил Жиль, — такая погода нам больше всего подходит! Мы не встретим ни души, а монахи будут греться в своих постелях.
Он был уже в седле. Понго, продолжая ворчать, помог Пьеру устроиться на крупе своей лошади, потом сам прыгнул в седло и взял из рук Анны фонарь.
— Да хранит вас Бог! — крикнула Анна, когда маленькая кавалькада направилась к скрытой в стене калитке. — Старайтесь не поскользнуться!
Совет был нелишним. Кучи камней и потоки жидкой грязи делали дорогу, построенную еще древними римлянами, почти непроезжей. Лишь только около полуночи всадники достигли места, с которого открывался прекрасный вид на монастырь: несколько зданий теснились вокруг красивой церкви с четырехугольной колокольней. Стенами монастырю служил подступающий почти вплотную лес. Нигде не было видно света, давящая тишина наводила на мысль, что монастырь давно заброшен. Соколиные глаза Жиля и Понго без труда разглядели и заросший сад, и старое кладбище с покосившимися надгробиями.
— Осталась только церковь, красивый монастырь эпохи Возрождения, дом аббата и монашеские кельи, — прошептал Пьер. — Когда-то это было богатое и мощное аббатство, таким его создал Оливье де Динан, но с тех пор время и безверие сделали свое дело.
— Сколько в нем монахов?
— Не больше десятка, считая вместе с послушниками.
— Мы потратили много времени, добираясь сюда. В каком часу они начинают утренние молитвы?
— О, не раньше четырех или пяти часов утра.
Большинство монахов люди пожилые, а так как обряд требует проведения службы между полуночью и рассветом, то они не торопятся. Внимание, здесь нам надо свернуть направо, — добавил молодой человек, когда они оказались на развилке у придорожного распятия.
Несколько секунд спустя все трое спешились в тени церковной стены и направились к маленькой низкой двери, выходившей на старое кладбище. Она открылась с легким скрипом.
Внутри церкви парила ледяная сырость, которую самое жаркое лето не могло бы растопить, и полная темнота. Понго зажег фонарь и передал его Пьеру.
Молодой человек прежде всего повел Турнемина к алтарю, перед которым все преклонили колени, и только после этого они устремились в глухую темноту внутренней части храма.
— Могилы находятся слева, — прошептал Пьер, — в той стороне, которая ближе к монастырю.
Действительно, сноп света вырвал из темноты глубокую нишу с множеством плит, явно очень древних, несколько могил поновее и, наконец, прекрасный монумент, стоявший возле стены.
