Она была здесь, во Фрея-Крагс, и тело ее было таким же крепким и желанным, а лицо ее слегка позолотило солнце, и вся она светилась от радости.
И Роберт Маккензи, офицер, который делал все, что положено герою: планировал атаки, вызволял пленников из самых защищенных английских крепостей, подрывал военные склады французов, – этот храбрый воин не знал, что сказать, когда женщина, которую он любил, ехала через площадь навстречу ему, устремив на него взгляд, словно он был ее путеводной звездой.
За ней шла толпа, и эта толпа разрасталась, все жаждали чуда.
Приблизившись к Роберту, Клариса остановила лошадь и сказала:
– Я торговка. Продаю всякую всячину.
– Всякую всячину? – повторил Роберт, не понимая, зачем она говорит это здесь и сейчас, когда надо говорить совсем другое.
Она улыбнулась ему и подмигнула. Тогда он вытянулся по стойке «смирно» и с напускной серьезностью сказал:
– В таком случае вам придется получить разрешение у хозяина Фрея-Крагс.
– О Боже! – Она прикоснулась к его щеке затянутой в перчатку рукой. – Я слышала, он очень грозный парень. Думаете, я получу разрешение?
– Это зависит от того, что вы продаете.
– Счастье. Я продаю счастье.
– В таком случае, – он поднял руки, и она соскользнула с кобылы прямо в его объятия, – я покупаю.
В конечном итоге любовь побеждает все.
Старики Фрея-Крагс
Он вернулся из Эдинбурга.
Клариса откинулась в кресле. Ноги ее покоились на оттоманке, глаза были закрыты. Она улыбнулась, узнав шаги Роберта. За два года брака она научилась узнавать его шаги, узнавать его запах, прикосновения. Она упивалась каждой минутой их близости. Ей нравилось в нем все, даже безумие страсти, ибо он держал это безумие под строгим контролем и приберегал лишь для нее. Для нее одной.
Он нежно ее поцеловал и погладил округлившийся живот.
– М-м-м! – Открыв глаза, она накрыла его руку своей. Она не могла им налюбоваться. Строгими линиями лица, шелковистой черной шевелюрой, яркой синевой глаз.
Он был в дорожном костюме, запыленных сапогах после трудной дороги, на плече висели седельные сумки.
– Ты еще не спишь? – нежно спросил он.
– Я сидела и слушала, как он пинается. Он крепкий, здоровый парень.
Роберт поддразнил:.
– А может, это девочка? Нельзя сказать, что его мать и обе его тетки такие уж домашние и тихие.
Клариса подвинулась в кресле, распрямляя спину.
– Я скоро замычу, такой стала домашней.
– Нужно быть дураком, чтобы на это отвечать. – Еще до того, как она успела бы сказать, что все мужчины дураки, Роберт впустил сумки на пол и подхватил Кларису на руки.
Он сел в кресло, усадив жену к себе на колени. Это была его любимая поза.
– Как поживает Миллисент? – спросила Клариса.
– Прекрасно. Первая красавица Эдинбурга и предводительница «синих чулок». Она шлет тебе наилучшие пожелания. – Он поцеловал Кларису в щеку.
– Она прелесть. – Клариса обвила его шею руками. – А Пруденс?
– Они с юным Эйденом впервые поссорились.
– Из-за чего?
– Не знаю.
– Это у них серьезно?
– Тоже не знаю. Я постарался убраться оттуда как можно быстрее.
Клариса вздохнула. Мужчины никогда не обращают внимание на то, что действительно важно.
– Именно по этому поводу они, вероятно, и ссорились, – мрачно заметила она.
Роберт растерянно посмотрел на нее, затем вытащил из сумки письмо, проштампованное королевской печатью Бомонтани:
– Вот тебе записка от бабушки.
Ах, бабушка! В этот самый день двумя годами раньше, когда Клариса стояла на пристани в Лондоне и смотрела на корабль, который должен был переправить ее через Ла-Манш, она думала о бабушке. Она думала об Эми, о том, нашла ли сестра свою дорогу в жизни, и о Сорче тоже. О Сорче, от которой так и не было никаких вестей. Она обернулась, чтобы посмотреть на принца Рейнджера, и увидела, что тот смотрит на нее со странной кривой усмешкой.
– Я не хочу жениться на женщине, которая влюблена в другого мужчину.
Клариса насторожилась при этих словах.
– Я выгляжу угрюмой? – Ей казалось, что она на удивление успешно скрывает свое горе.
– Нет, ты трагически храбра. – Он поднял руку, призывая ее не возражать ему. – Наверное, мне следовало сказать «трагически жизнерадостна». Ты ведешь себя именно так, как должна вести себя принцесса, которая влюблена не в того, кто ей предназначен.
– Спасибо. – За время путешествия Клариса обнаружила, что Рейнджер ей вполне симпатичен. Он повзрослел, превратился в надежного мужчину, остроумного, умеющего постоять за себя и других. Она пыталась убедить себя в том, что брак с ним будет не столь ужасен.
О Роберте она думала каждую ночь и рыдала в подушку. Рейнджер между тем продолжал:
– У тебя есть еще две сестры, которых я должен найти, и твоя бабушка. Эта ужасная женщина никак не хочет умирать. Мне кажется, она будет жить вечно. И, по правде говоря, не даст мне жениться ни на одной из своих внучек, пока я не разыщу вас всех. Так что ты, Клариса, будешь сидеть во дворце и ждать, пока я не привезу в Бомонтань Эми и Сорчу.
В сердце Кларисы затеплилась надежда.
– Понимаю.
– Поэтому, если ты вернешься в Шотландию и выйдешь за своего графа Хепберна, Бомонтань не пострадает.
– А если ты не найдешь моих сестер?
– Найду, – сверкнув глазами, сказал Рейнджер.
И он найдет. Именно поэтому Клариса сказала ему, что Эми убежала на север Шотландии, хотя знала, что ее младшая сестра терпеть не может холода и скорее всего отправилась на юг Рейнджеру следовало сконцентрировать внимание на Сорче.
И теперь, сидя на коленях у Роберта с письмом от бабушки в руках, Клариса вздохнула:
– Каждый месяц. Из месяца в месяц. Когда ей наконец надоест требовать моего возвращения?
– Может, сообщение о надвигающихся родах ее остановит? – Роберт потер ей спину, и Клариса благодарно замурлыкала. – Мы приедем в Бомонтань, когда малыш подрастет. Напиши ей об этом. – Он крепко обнял Кларису и прижал к себе.
Потом страстно поцеловал. Так, будто они обрели друг друга после долгой разлуки.
Впрочем, так оно и было. Они расстались, не надеясь когда-нибудь встретиться.
И вот Клариса снова в Маккензи-Мэнор. Никогда еще она не была так счастлива. Несмотря на то что переживает за Эми и за Сорчу, на постоянные упреки бабушки.
Отстранившись, Клариса увидела, что Роберт собирается сообщить ей что-то важное.
– Не волнуйся, – сказал он и достал из сумки газету, купленную в Эдинбурге. – Это от Эми.
Клариса выхватила у него газету.
– Она больна? – Как Эми и обещала, она помещала объявления в газете. Иногда каждый месяц, иногда всего четыре раза в год. Она заверяла Кларису в том, что она здорова и счастлива, но никогда не сообщала о своем местонахождении. – Годфри? Он нашел ее? Он что-то с ней сделал? – Ибо роль Годфри в судьбе разбросанных по миру принцесс Бомонтани перестала быть тайной, хотя, несмотря на все усилия вдовствующей королевы, посланник-предатель так и не был пойман.
