Джок и Анна повернулись друг к другу. Он пальцами приподнял ее подбородок. Их поцелуй был медленным и нежным, таким трогательным, что у Уильяма, наблюдающего за ними, перехватило дыхание. Они отвели руки со свечами в стороны, и пламя этих свечей образовало вокруг них золотой ореол света.
Уильям отвернулся. Он всей душой стремился к спасению от одиночества, к такой же вот верной и терпеливой любви. Он почувствовал, как это желание жжет его изнутри, как оно стучится в его сердце, лишает устойчивости. В его власти было вновь обрести равновесие, но для этого он должен был побороть свой страх, пойти на риск.
Джок и Анна нашли в себе смелость взять то, что им было нужно, невзирая на опасность. Уильям, став свидетелем не только свадебной церемонии, но и их дерзкого, решительного поступка, почувствовал воодушевление. Он вдруг ощутил твердую решимость и желание добиться для себя счастья.
Уильям посмотрел на священника, склонившегося над пергаментом, услышал скрип пера, которым тот записывал имена влюбленных, соединившихся этой ночью. Наконец отец Том выпрямился и предложил Уильяму засвидетельствовать свершившийся акт, поставив под документом свою подпись. Уильям расписался, пробормотал свои поздравления Джоку и Анне и, развернувшись, отошел к двери, слыша за спиной оживленные возгласы и радостный смех. Он стоял в стороне один, сохраняя молчание. Стремление к одиночеству стало одним из основных свойств его натуры, молчание дарило ему ощущение безопасности.
Простая, поспешная церемония, которую он только что наблюдал, глубоко тронула его сердце. Он не мог говорить сейчас, потому что не доверял своему голосу. Позднее он поздравит новобрачных лучше и придумает, какой подарок отправить в Линкрэйг в честь этой свадьбы.
Уильям открыл дверь и принялся вглядываться в ночь. Он хотел удостовериться, что холмы, лежащие впереди, пустынны. Стремясь оторваться от преследования Форстеров и Масгрейвов, они сильно углубились в Шотландию и потратили немало времени, чтобы найти священника, который согласился бы обвенчать Джока и Анну. Да еще и хорошо заплатить ему за это. Уильям думал о том, как быть дальше. Он понимал, что сейчас они не могут отправиться в Линкрэйг, замок Джока, потому что там их наверняка будут ждать преследователи. Жениху и невесте придется подыскать другое место для первой брачной ночи. Когда этот вопрос будет решен, Уильям сможет вернуться в Рукхоуп.
То, что зародилось сегодня между Джоком и Анной, было настолько драгоценным и одновременно настолько хрупким, что Уильям дал себе слово сделать все, что в его силах, чтобы обеспечить их безопасность. Он привык защищать и оберегать тех, кого любил и уважал, и охотно делал это. А когда опасность останется позади, он займется своей жизнью. Он попытается найти в себе смелость, чтобы добиться счастья и для себя. То, что он узнал сегодня ночью, то, что он понял в эту ночь о любви и о себе, вселило в него надежду.
– Так, значит, у Джока с Анной был заготовлен план? Они договорились встретиться позже тем же вечером, и она уходила только для того, чтобы собрать вещи? – допытывалась Тамсин. – Значит, похищение на реке было спонтанным?
– Да, – подтвердил Уильям. – Форстеры и Масгрейвы выскочили из засады, и тогда Джок увез Анну с собой.
Тамсин кивнула. Она уже слышала эту историю, но не возражала против того, чтобы, послушать ее снова, потому что с каждым разом история обрастала новыми, все более интересными деталями. Уильям, как и большинство мужчин, не смог во время первого рассказа передать все подробности. Но три женщины Рукхоупа понемногу вытягивали из него все новые детали.
Уильям вернулся вчера в середине утра, грязный, голодный и возбужденный. Он привез вести о свадьбе Джока.
За обедом Тамсин, Эмма и Хелен услышали самое основное. Позже, после того, как Уильям поспал несколько часов, они снова расспрашивали его о том же самом, но поток вопросов не прекращался, и сегодня с утра Уильям продолжал терпеливо отвечать на них.
– Какое замечательное приключение. Пойти против своих родных, и все ради любви, – вздохнула Хелен.
Она улыбнулась и нежно погладила головку Кэтрин, на которую был надет шелковый чепчик. Кэтрин восторженно загулила и рванулась вперед в своих ходунках – легком коробе из прочных прутьев, к которому были приделаны деревянные колеса и сиденье из ткани. Ее маленькие ножки, обутые в кожаные туфельки, топали по отполированному деревянному полу.
Уильям наклонился и откатил ходунки от камина, направив Кэтрин в сторону бабушки. Малышка звонко рассмеялась.
– Джок и Анна сейчас, должно быть, в Линкрэйге? – спросила Тамсин и склонилась над маленьким кусочком льна, который держала в левой руке.
Она стала чаще показывать свою руку, потому что никого в Рукхоупе не смущал ее вид. Тамсин начинала ощущать легкость, будто сбросила камень с плеч, который пригибал ее к земле, не давал разогнуться и вдохнуть полной грудью. Сейчас она свободно вышивала простой цветочный узор, который нарисовала для нее Эмма. Вдруг серебряная игла, за которой тянулась голубая шелковая нить, соскользнула, и Тамсин вскрикнула, уколов палец.
– Не думаю, – ответил Уильям. – Скорее всего, им прлдется прятаться еще несколько дней или даже недель. Форстеры и, конечно, Артур Масгрейв будут продолжать искать их. Сэнди ездил в Линкрэйг сегодня утром и сказал, что прошлой ночью Форстеры и Масгрейвы совершили набег, украли дюжину овец и сожгли амбар. Люди слышали, как они кричали, что этот огонь зажжен в честь свадебного пира.
– Родственники девушки должны смириться с тем, что Анна и Джок поженились, – сказала Хелен. – В ту ночь Джок разбудил священника. Они женаты по закону и провели вместе ночь, так что родные уже ничего не смогут сделать.
– Да, это правда. Мы с Сэнди были свидетелями на их свадьбе и подписали документ, – подтвердил Уильям. – Джок отправил человека с копией к отцу Анны и приложил письмо, написанное Анной собственноручно, в котором она объясняет, что вышла замуж по собственному выбору и никогда не сделала бы этого по принуждению. Они спали вместе, как муж и жена. Формально Форстеры и Масгрейвы ничего не могут сделать, потому что Анна не была похищена, а уехала с Джоком по доброй воле.
– Они могут положить начало кровавой междоусобице, – сказала Эмма, – но я думаю, все стихнет, нужно только время.
– Форстеры и Масгрейвы могут потребовать жизнь Джока в обмен на жизнь похищенной невесты. Готов биться об заклад, Джок будет терять овец и крупный рогатый скот всю оставшуюся жизнь.
– Как и все мы, кто живет на границе, – заметила Эмма. – Не стоит жалеть о потерях, пока речь не идет о… человеческой жизни, – тихо добавила она.
