Их взгляды встретились, и они поспешили друг другу навстречу. Хотя нога у него все еще была не в порядке, Джейк теперь ходил с уверенностью, которой ему прежде не хватало.
Джейк остановился перед Хелли, и она подумала, что никогда не видела, чтобы он выглядел так восхитительно. Он провел день на пристани, осматривая свои корабли, и лицо его приобрело легкий загар, который она находила неотразимым.
Джейк нежно взял цветы из рук Хелли и вдохнул их аромат, пожирая одновременно жену взглядом.
— Я слышал, что ландыши символизируют возврат к счастью, — тихо сказал Джейк. — И они очень подходят тебе, так как ты вернула мне счастье.
Когда Джейк смотрел на жену, сердце его переполнялось счастьем. Она была для него всем, она заставляла его ждать нового дня и ценить ночи, которые до нее он так боялся и которые несли ему лишь кошмары. А теперь она превращала это унылое пристанище действительно в дом.
Джейк нежно поцеловал ее.
— Благодарю, — прошептал он, указывая на комнату.
— Я рада, что ты одобряешь.
Хелли прижалась к его груди. Он много ездил сегодня верхом, и Хелли чувствовала мускусный запах пота. Она глубоко вдыхала его, находя, что этот мужской запах столь же обольстителен, как и какое-нибудь средство для возбуждения.
— Хочешь посмотреть, насколько я это одобряю? — засмеялся Джейк и начал расстегивать крючки на спине ее платья.
Хелли взялась за его галстук и заявила:
— Только если ты дашь мне показать, как я люблю тебя в свою очередь.
— Ты это уже сделала, и теперь моя очередь платить долги, — возразил Джейк, помогая ей снять с него сюртук.
Хелли шаловливо улыбнулась и стянула с него рубашку.
— Я соберу долги попозже. А сейчас у меня другие планы, мистер Парриш.
Она наклонилась и покрыла его поцелуями от шрама на горле до пупка, останавливаясь, только чтобы подразнить его соски зубами.
Джейк со стоном развязал завязки ее рубашки.
— Тебе хорошо? — пробормотал он, захватывая губами один сосок и обводя его языком. Он попеременно то посасывал его, то облизывал до тех пор, пока она не была совсем захвачена страстью.
Хелли дрожала и прижималась тазом к бедрам Джейка. — Просто восхитительно! — с придыханием заявила она, почувствовав его желание.
Постанывая от нарастающей страсти, Джейк одним движением расстегнул Хелли юбки. Они упали на ковер к ее ногам, а она осталась в одних почти прозрачных панталонах и шелковых чулках.
— Джейк! — вскрикнула Хелли, когда он начал ласкать через тонкую ткань ее разгоряченную плоть.
О! Как он ее дразнит, мучает.
На губах Джейка появилась предвкушающая улыбка.
— Тебе нравится, когда я трогаю здесь? — прошептал он, запустив пальцы во влажные складки ее женственности.
— Да! — еле слышно простонала Хелли.
Джейк гладил ее со сводящей с ума нежностью. Умелые руки порхали по самым чувствительным местам, пока она не начала стонать от настоятельной потребности.
— Джейк! Мне надо…
Хелли еще больше усилила темп вращения своих бедер вокруг его руки.
— Скажи мне, чего тебе надо, леди Миссионерка, — промурлыкал Джейк.
Боже! Как ему нравилось ощущать ее, такую нежную и податливую! Ему требовалась вся сила воли, чтобы тотчас не погрузиться в ее манящую плоть.
— Рай! Возьми меня туда!
Джейк подхватил Хелли на руки и отнес на кровать. На этот раз он победил последних демонов прошлого.
— Хелли? — Джейк сонно открыл глаза. — Я уже не надеялся когда-нибудь получить подобное удовольствие. Но мне нравится, как это делаешь ты.
— И мне нравится делать это тебе.
Хелли посмотрела на мужа. Хоть это и кажется невероятным, но за месяцы после того, как они поженились, он еще более похорошел и расцвел.
Она погладила его грудь, и он улыбнулся в ответ, прильнув к ней.
Хелли удовлетворенно устроилась рядом.
— Я родился в этой кровати. Она осталась от моей матери, — пояснил Джейк. — Эта мебель — одно из немногого, что осталось как память о ней. Мама отдала ее мне, когда я поехал в Калифорнию, сказав, что мне потребуется подходящая кровать, если я найду здесь себе невесту. Большинство наших памятных подарков сгорело при пожаре в Нью-Йорке. Во время этого пожара погибли и мои родители.
Сердце Хелли наполнилось жалостью. Она знала, как тяжело все потерять, и сказала ему об этом.
— Бедная леди Миссионерка, — пробормотал Джейк, целуя ее в затылок. — Ты действительно потеряла все, что напоминало тебе мать. У меня, по крайней мере, остались мебель матери и часы отца.
— Музыкальные часы?
— Да.
Умиротворенно улыбаясь, Джейк прильнул щекой к волосам Хелли.
— Во время своего свадебного путешествия в Вену родители были очарованы садами, где танцевали вальс. Они утверждали, что все ночи танцевали там под звездами. И их любимым вальсом был «Приглашение к танцам». Поэтому в первую годовщину свадьбы мать приобрела часы, которые играли эту мелодию. Она говорила, что всякий раз, когда отец открывал их, он напоминал ей об этом времени.
— Они, вероятно, очень любили друг друга, — прошептала Хелли, глядя на красивое лицо мужа.
Судя по выражению его лица, он был где-то далеко-далеко.
— Да. У моих родителей был очень удачный брак. Отец часто открывал часы, и они танцевали под их мелодию. Помню, когда я подрос, я стал надеяться, что и мне удастся найти такое счастье с женщиной.
Он посмотрел на вытянувшееся лицо Хелли.
— И на этот раз, мне кажется, это удалось.
— Мы вместе нашли нашу радость, — заявила Хелли, целуя его в губы.
Когда Джейк возвращал поцелуй, его выражение стало нежнее.
— А как насчет тебя, любимая? Уверен, что у тебя есть какие-то приятные воспоминания.
Хелли вздрогнула и отвернулась от его жаждущего взгляда.
— Очень мало. Всякий раз, как мама пыталась сделать мне что-нибудь особенное, отец разрушал это.
— Не могу себе представить, что заставило твою мать выйти замуж за такое бесчувственное животное. Я помню ее как весьма разумную женщину.
— Он был красив, а моя мать была неравнодушна к красивым мужчинам. И я предполагаю, он был довольно очарователен, пока ухаживал за ней. В конце концов, у него не было за душой ни гроша, а мать была богатой наследницей.
Хелли вздохнула.
— Он возненавидел меня с самого начала. Говорил, что у меня бледное лицо и он будет всю жизнь мучиться со мной. Он заставил меня чувствовать себя ничего не стоящей, недостойной любви, единственная причина, почему он позволил мне поступить в медицинскую школу, была в том, что это был шанс избавиться от меня.
— Подлая тварь! У меня руки чешутся поехать в Филадельфию и свернуть ему шею.
