Спотыкаясь, как пьяный батрак, Рафаэль вышел из тени и, шатаясь, прошел по неровным камням двора, едва не падая и напевая что-то хриплым голосом. Один из сонных охранников выругался и, схватив его за руку, повернул к себе.
— Иди домой, пока не стал мишенью для пуль хуаристов, — предупредил он, — или пуль кого-нибудь из егерей, если разбудишь их!
— Егерей? — Рафаэль заморгал, как будто пытаясь понять, быстро оценивая юного стражника. — Это те бравые егеря, что сражаются за принца Сальма?
— Si. Иди домой, — отрывисто ответил он и угрожающим жестом чуть приподнял ружье.
— Ах, amigo! He угостишь сигареткой? Я так давно не курил.
Неуверенно помедлив, охранник все-таки сунул руку в карман и, вытащив туго скрученную сигарету, протянул ее Рафаэлю.
— Gracias, amigo, gracias. — Рафаэль покрутил в руках сигарету и покачнулся на нетвердых ногах, пытаясь закурить, так что стражник в конце концов зажег сигарету сам. Яркое пламя спички на мгновение осветило их черты и тут же погасло, но что-то в холодных львиных глазах пьяного пеона насторожило охранника.
Прежде чем он успел отреагировать и поднять ружье, чтобы прицелиться в широкую грудь незнакомца, часовой обнаружил у своего горла лезвие острого как бритва ножа.
— Не двигайся, — прошипел голос, от которого у часового мурашки побежали по спине. Он тяжело сглотнул, но подчинился. Ружье вытащили из его безвольных пальцев, а его самого медленно отвели в тень, причем лезвие ножа ни на мгновение не отрывалось от его горла. Ему понадобилось время, чтобы вернуть голос и ответить на вопросы, заданные суровым тоном.
— Где дом Мигеля Лопеса? Ты знаешь даму, которая остановилась у Лопеса?
Принц был с императором, а где красивая женщина, которую некоторые называли его любовницей, часовой не знал.
— Поищите в гостинице «Дилихенсиас», — в отчаянии предложил он и вздрогнул от холодной ярости, вспыхнувшей в львиных глазах. — Все офицеры едят там, и некоторые из их женщин…
Чувство невыразимого облегчения охватило юного стражника, когда он после ухода незнакомца понял, что все еще жив. Похоже, на него напал ревнивый муж или любовник, а не шпион хуаристов. Улыбка тронула губы часового, когда он посмотрел на серебряную монету в своей ладони — плату за информацию.
— Ты ведь знаешь, как женщина может заставить мужчину совершать отчаянные поступки, — сказал незнакомец, прощаясь; его голос был так холоден и суров, что часового охватила дрожь. Но разве собственная вспыльчивая Роза не доводила его до ярости, когда всего лишь смотрела на другого мужчину? Только гораздо позже, когда сражение давно закончилось, часовой понял, что ревнивый любовник был не кем иным, как пресловутым хуаристом Эль Леоном.
На улице, мигая, горели редкие фонари, и только тусклые квадраты света падали из окон домов и все еще открытых баров. Большинство жителей бежали или укрылись в своих домах, готовясь к битве и возможной осаде. Из одного бара доносился приглушенный смех, где-то неподалеку лаяла собака, когда Рафаэль остановился перед гостиницей «Дилихенсиас».
Под объемистым серапе у него были спрятаны пистолеты, и он мог выхватить их в любой момент. Рафаэль, откинув складки шерстяной ткани, пересек улицу, а затем направился к гостинице.
— Это всего лишь вопрос времени, chica, — сказал Аманде Мигель Лопес с наглой ухмылкой. — Я всегда получаю то, чего хочу. А сейчас я хочу тебя.
— Значит, вы обречены испытать разочарование, — произнесла Аманда достаточно холодно, глядя на него таким взглядом, что полковник должен был бы окаменеть. Она уже жалела, что открыла дверь своей комнаты. — Мне не нужны вы, полковник Лопес, мне нужно только добраться до Веракруса и покинуть Мексику с первым же кораблем.
— А что говорит на это ваш муж, сеньора? Интересно, одобряет ли он ваши планы? — Лопес улыбнулся, и она испуганно вздрогнула. Его вкрадчивый голос струился сквозь тугой от напряжения воздух между ними словно мрачная тень. — Как я понимаю, он был бы очень благодарен, если бы вас вернули ему, моя красавица. Ходят слухи, что вы сбежали от него, чтобы соединиться с любовником — объявленным вне закона хуаристом. И конечно же, принцесса Сальм-Сальм, с ее импульсивной романтической натурой и иногда неуместной щедростью, была просто счастлива помочь вам. — Он протянул руку и, едва касаясь, провел по ее щеке тыльной стороной пальцев. Аманда яростным жестом отбросила его руку.
— Говорите открыто все, что вы хотите сказать, полковник! Я предпочитаю прямоту инсинуациям.
— Очень хорошо. — Белые зубы блеснули под аккуратно подстриженными усами, когда Лопес улыбнулся ей; оценивающий взгляд его темных глаз нагло блуждал по ее телу. — Я хочу всего одну ночь, Аманда, и это все, что мне нужно. После ночи в моей постели не понадобится больше никаких уговоров.
Ярость захлестнула ее сокрушительной волной, руки Аманды сжались в кулаки. Самодовольный, надменный осел! Не думает же он… О, ну конечно же, думает!
— А что взамен, полковник? — любезным тоном спросила Аманда, заставляя себя улыбнуться побелевшими от гнева губами. — Что вы предлагаете в оплату за ночь в вашей постели? Мою свободу? Посадку на пароход в Соединенные Штаты? Или, может быть, королевский выкуп в драгоценностях? Понадобится как минимум все это, чтобы заставить меня опуститься настолько, чтобы разделить с вами постель!
Лопес отреагировал так, будто получил пощечину, его лицо потемнело от гнева. Он схватил Аманду чуть выше локтей и рывком прижал к своему мощному мускулистому телу.
— Надменная стерва! Я могу взять тебя прямо сейчас, и никто тебе не поможет! — Он резко встряхнул ее, и аккуратно уложенные волосы Аманды выбились из-под заколок слоновой кости и упали темными волнами вокруг ее лица. Проклятие! Он хотел эту женщину, хотел еще тогда, когда увидел ее в Мехико танцующей с императором на одном из его балов. Она была такой очаровательной, такой грациозной, с грешным и в то же время невинным обликом отстраненной сексуальности, что он стал преследовать ее. Но Аманда оставалась недосягаемой в компании Агнес дю Сальм. Теперь она смотрела на него своими обольстительными синими глазами, полными ледяного презрения, и это придало ему решимости.
Мигель грубо накрыл рот Аманды своим, настойчивым языком раздвигая ее губы. Его руки опустились на ее талию, притягивая к себе так, что она чувствовала отпечаток его желания на своем животе.
Ее так давно не целовали по-настоящему! На мгновение Аманда обнаружила, что сдается, думая о Рафаэле и о том, как он целовал ее. Мигель Лопес был красивый и сильный, он сильно напоминал ей Рафаэля такими же уверенными движениями и чувственной фацией. Аманда уже почти представила, что это он. Рафаэль точно так же обнимал ее, крепко прижимая к своему мускулистому телу, вжимаясь пальцами в нежную кожу ее рук так сильно, что оставались синяки. Его рот временами точно так же яростно захватывал ее губы, целуя до тех пор, пока они не распухали, а она не начинала задыхаться. О Боже, она была молодой и страстной, и тело предавало ее…
