Роланд поцеловал ее в висок.
– Это всего лишь юридические формальности, милая. Истина же хранится вот здесь. – Он взял ее руку и положил себе на грудь, туда, где билось сердце. Она приласкала его пальцами. – Вот она, истина. Та, что между нами. Та, что всегда была между нами.
Лилибет молчала, глядя, как поднимается и опускается ее ладонь в такт его дыханию.
– Что такое? – спросил Роланд. – Ты во мне сомневаешься?
– Нет, – ответила она сдавленным голосом, и он понял, что ее слишком переполняют чувства и говорить она не в силах.
Они посидели так еще немного, глядя, как небо по-ночному чернеет, а красный купол собора на горизонте становится всего лишь темным пятном. Роланд вдыхал аромат ее волос, чувствовал, как прижимается к нему ее нежное тело, и наконец заерзал, стараясь делать это как можно незаметнее.
– Ну, моя дорогая, – сказал он, снова целуя ее в висок, чтобы скрыть неловкость, – что дальше?
– Полагаю, мне нужно вернуться в свою комнату, – прошептала она.
Роланд кашлянул.
– Ну, об этом мы тоже можем поговорить, но вообще-то я имел в виду следующие несколько дней. Недель. Месяцев. И все такое.
– О! – Лилибет замерла у него на коленях, и ему снова пришлось довольно болезненно приспосабливаться к этому. – Да, конечно! Я… ну… я полагаю, что…
– Да, милая?
– Думаю, это зависит от тебя, – выпалила она.
– От меня? – Он заулыбался.
– Ну, я могу остаться тут ненадолго, просто чтобы убедиться, что у тебя все в порядке, а потом… ну… – Она замолчала.
– Лилибет! – Он сказал это прямо в ее правое ушко. – Милая! Ты чего-то ждешь?
– Нет! Я… нет! Я… я имею в виду, ну понятно же все. Наверное, мы с Филиппом вернемся обратно в замок и будем дальше жить с… с козами и…
– Лилибет. – Роланд осторожно выбрался из-под нее (держать ее на коленях становилось все неудобнее) и поцеловал в нос, в губы, в подбородок. Опустился на колени на твердый деревянный пол, продолжая целовать шею, грудь и особенно нежно округлившийся животик. Взял ее ладони в свои и посмотрел вверх, в лицо, освещенное восходящей луной, осунувшееся от усталости, окруженное растрепанными волосами.
– Лилибет, ненаглядная моя Лилибет. Моя единственная, такая взъерошенная любовь. Мать моего скандально незаконного ребенка. Ты окажешь мне великую честь стать моей женой, скажем, через месяц, чтобы узаконить, как подобает, появление на свет нашего отпрыска?
Она хохотала и краснела, пытаясь высвободить руки.
– О, Роланд. Глупыш! Это совершенно неприлично. Я официально не разведена, пока еще нет…
Он крепко удерживал ее руки, крепко их целуя.
– Что неприлично, моя милая, так это твой круглый животик, который ты выставляешь напоказ всей Флоренции, как почти разведенная женщина. Ты уже успела наделать кучу неприличностей, моя развратница, и чем скорее мы официально обручимся, тем лучше.
Он встал и толкнул ее на спину, нетерпеливо расстегивая на ней халат.
– И это не говоря о совершенно неприличном способе пригласить саму себя в мою спальню. Можно подумать, что намерения твои не так уж целомудренны.
– Это неправда. Я… – Она задохнулась и замолчала. Ее правая грудь оказалась обнаженной, круглая, пышная, увенчанная темным бугорком. Роланд целовал ее благоговейно, обводил языком сосок, восхищаясь тем, как он твердеет от его прикосновений.
– Можно подумать, что у тебя есть на меня планы, бесстыжая ты развратница.
– Ничего подобного! Я всего лишь… я хотела сообщить тебе… О! – Лилибет застонала, когда его ладонь жадно накрыла ее левую грудь.
– Ты вообще представляешь, что лезет в голову мужчине, когда женщина является к нему в комнату после наступления темноты? – Он провел губами по божественной ложбинке между ее грудями и пососал левый сосок.
– Еще… еще не было темно… – Ее пальцы запутались в его волосах.
– Сумерки уже точно наступили, моя дорогая. Тут не может быть никаких сомнений. – Он спустил халат с ее плеч, и его алчущему взгляду открылся соблазнительный вид. Одной рукой он приподнял Лилибет, сдернул с нее халат и бросил его на пол.
Под ним на ней ничего не было.
– Ты только посмотри на себя, – выдохнул Роланд. Он провел рукой по ее гладкой коже, по округлости живота. Накрыл его ладонями, представляя себе крохотное чудо, скрывавшееся внутри, до сих пор не в силах до конца в него поверить. Неужели они и вправду сотворили его? Вместе создали ребенка – Роланд и Лилибет?
– Падшая женщина, – сказала она, и на этот раз смеха в ее голосе не слышалось.
– Самая прекрасная женщина на свете, – отозвался Роланд, снова целуя живот, и подтянулся выше, чтобы поцеловать в губы. – Самая благородная. Самая умная. Самая отважная.
– Я вовсе не отважная.
– Еще какая. Просто задуматься о будущем с таким жалким пройдохой, как я…
– Пройдохой? – Она захихикала.
– Пройдохой. Шалопаем. – Еще поцелуй, долгий, чувственный, как он понадеялся, типичный для пройдох, каких всегда любят дамы. – Выходи за меня, Лилибет. Ты правда должна.
Она закатила глаза.
– Конечно, я выйду за тебя, Роланд Пенхэллоу. Ради всего святого, можно подумать, ты оставил мне право выбора, обрюхатив меня. Все же я не настолько невосприимчива к позору.
– В точности мои мысли. – Он снова поцеловал ее – точнее, громко чмокнул. – А теперь, раз уж с этим мы разобрались…
Лилибет двигалась так быстро, что не успел он договорить, как она уже толкнула его на спину и перекинула ногу ему через бедро. Только что взошедшая луна заливала светом ее нагие груди, и выглядела Лилибет при этом неприлично роскошно. Она наклонилась к его лицу так близко, что ее волосы упали вниз и окутали их обоих.
– А теперь, раз уж с этим мы разобрались, – заявила она, – я могу изнасиловать тебя, как ты того заслуживаешь. Мой благородный Роланд, мой прекрасный и неотразимый Роланд, сочинитель стихов и спаситель тонущих прохожих. – Она поцеловала его и снова выпрямилась, проворно расстегивая на нем рубашку. – Страстный любовник, бесстрашный шпион. – Она сдернула с него рубашку, причем Роланд как зачарованный поспешно поднял сначала одну руку, затем другую. – Верный обожатель. И – о, милый мой! – Она провела руками по его груди, по шее и взяла в ладони его лицо. – Самый главный, самый чудесный Роланд из всех! Любящий, великодушный отец, за которого я могу лишь благодарить Господа. – Лилибет наклонилась и поцеловала его крепко и страстно.
