— Вообще-то здесь и правда неплохо. Молли прикидывается вредной, но на самом деле она вовсе не такая. Нам хватает еды, мы даже имеем один выходной в неделю. Молли считает, что день отдыха необходим. «Это идет на пользу делу», — говорит она. Хочет, чтобы мы были свеженькие. Ты такая хорошенькая, будешь пользоваться успехом. А может, и нет. Ты совсем не говоришь!
Миранда смотрела на хлопотавшую возле нее женщину словно через завесу тумана. Женщина разговаривала с ней, но слова доносились откуда-то издалека. Интересно, куда она попала. Ах да, в Галвестон. Честер выкупил ее у команчей. Продал в публичный дом, совсем как говорил Дерек. Дерек. Она так и не сказала ему, как сильно любит его, и теперь он уже никогда не узнает.
— У тебя такая боль в глазах. — В голосе Лил звучало сочувствие. — Честер обижал тебя?
Для ответа требовалось слишком много усилий, и Миранда промолчала.
Лил мыла ее осторожно, чуть касаясь, словно она была хрупким ребенком. Но ее явное сострадание не могло утешить Миранду в ее горе. Лил помогла ей выбраться из кадки и вытерла досуха, без умолку рассказывая последние галвестонские сплетни. Когда Лил завернула ее в большое полотенце и подтолкнула к кровати, Миранда покорно уселась, и Лил принялась расчесывать ее спутанные волосы.
— Боже милостивый! Никогда не видела таких волос! Ты везучая, Белла, тебе это известно?
Лил распустила волосы по плечам Миранды, чтобы они быстрее высохли. Сняла с нее полотенце и достала из шкафа пеньюар, вроде того, что был на ней самой. Миранда безразлично посмотрела на него. Он был совсем прозрачный и ничего не скрывал. Теперь она поняла, что действительно попала в публичный дом. Но она покорно надела пеньюар. Ей и это было безразлично, ей все было безразлично. Ничто на свете больше не имело для нее значения.
Когда Лил вернулась в комнату с подносом, уставленным едой, Миранда подняла голову. Лил весело улыбнулась.
— Еще раз привет, Белла. Я принесла тебе поесть.
Еда. Миранда не помнила, когда ела в последний раз, а сейчас комнату наполнил острый запах бобов, и, хотя она не чувствовала голода, в животе у нее заурчало. Она непроизвольно взглянула на поднос, вздохнула и сказала:
— Лил, меня зовут Миранда, а не Белла. От удивления глаза Лил округлились.
— Ты и вправду можешь говорить! Ах, милочка, я так за тебя волновалась. Как ты себя чувствуешь?
Вместо ответа на глаза Миранды набежали слезы. Издалека, из самой глубины души. Дерек!
— Что с тобой, милая? — сочувственно спросила Лил.
— Мой муж.
Лил уселась на кровать рядом с ней.
— Может, расскажешь мне? Тебе станет легче.
— Это не вернет его, — тихо ответила Миранда.
— Мне очень жаль. Миранда покачала головой.
— Я не думаю, что смогу жить без него. — Ее голос сорвался.
Лил обняла ее.
— Придется, детка. Если он любил тебя так же сильно, как ты его, он бы хотел, чтобы ты жила.
Миранда подумала, что в этом есть доля правды. И было что-то еще, что-то такое, о чем она старалась не думать. Бессознательно, старым как мир защитным жестом она приложила руку к животу.
Лил ахнула:
— Милочка, у тебя будет ребенок? Миранда кивнула.
— Тогда ты просто обязана есть и жить дальше, — решительно заявила Лил.
Миранда знала, что девушка права. Но сможет ли она?
— Это так трудно.
— Нет, не трудно. — Лил поставила поднос на колени Миранды и подала ей ложку. — По кусочку за раз. Миранда начала есть.
— Может, мне удастся устроить тебе несколько свободных дней, чтобы ты погоревала и взяла себя в руки до того, как начнешь работать.
Миранда перестала есть. Ее охватил ужас.
— Лил, я… не могу. Лил поморщилась.
— Милая, тебе все равной придется отработать те деньги, что за тебя заплачены.
Миранда подавила рыдание, видя перед собой золотистые глаза Дерека. Какое это имеет значение? Разве теперь что-нибудь имеет значение?
Лил, нахмурившись, наблюдала за ней. Она все же сумела скормить ей почти все, что было на тарелке, пожелала хорошо отдохнуть, сказала, что они увидятся утром, и ушла. Миранда задремала неглубоким сном, прерываемым лишь кошмарными видениями убийства Дерека. Однажды она проснулась от собственного крика, и полуодетая Лил вбежала в комнату, чтобы ее успокоить.
Несколько следующих дней прошли словно в тумане. Лил часто навещала ее и познакомила с другими проститутками, которые показались Миранде добрыми и жизнерадостными, хотя и были чересчур любопытными. Горе новенькой и ее безжизненность вызывали всеобщее сострадание. Она улыбалась редко, но когда улыбалась, это была нежная, чуть заметная, печальная улыбка. Не одна Лил жалела ее и стремилась покровительствовать. Большинство девушек делали то же самое.
Наступил день, когда Молли решила, что Миранда готова к работе. Лил сообщила эту новость ближе к вечеру, и Миранда снова ощутила приступ страха.
— Что я должна делать?
— Я помогу тебе одеться, — сказала Лил. — Ты будешь разносить внизу выпивку, а когда мужчина захочет пойти с тобой к тебе в комнату, ты должна взять деньги вперед и отдать их Кливу. Никогда не проводи с мужчиной больше получаса, двадцати минут вполне достаточно. Как только он кончит, гони его.
Сердце Миранды упало.
Лил обняла ее.
— У тебя прекрасно получится.
Платье было из розового атласа, выцветшее и поношенное, с очень низким вырезом, выставлявшим напоказ маленькую грудь Миранды. Лил расчесала ее волосы, превратив их в сверкающую, ниспадающую до самых бедер массу. Миранда была очень бледна, и Лил подкрасила ей губы и нарумянила щеки. Удовлетворенно разглядывая дело своих рук, Лил подумала, что Миранда похожа на раскрашенную фарфоровую куклу. Ее вновь охватили жалость и сострадание.
Они пошли вниз. С каждым мгновением Миранда выглядела все более испуганной и несчастной.
В салуне раздавался громкий хриплый хохот, воняло потом и дешевым виски. Лил почувствовала, что Миранда застыла, увидела страшную бледность даже под румянами и взяла ее за руку:
— Все будет в порядке.
Мужчины замолчали и как один уставились на Миранду. Она была новенькой и уже одним этим вызывала интерес. Чем больше Миранда осознавала реальность происходящего, тем страшнее ей становилось.
— Миранда, это Клив, — сказала Лил. — Прежде чем идти наверх, ты отдашь Кливу деньги, три монеты, — повторила она свое наставление.
Клив был высокий, усатый, уже начинающий лысеть мужчина крепкого телосложения. Он глянул на Миранду.
— Лил, с ней все в порядке? Лил вдруг словно ощетинилась:
— Она в полном порядке. Верно, милочка? Смертельно испуганная Миранда молчала. Вперед вышел здоровенный мужчина, щербатый, с лохматой бородой, одетый в замызганную оленью кожу.
