— Нам нельзя быть вместе, как сейчас, — с горечью напомнил мужчина.
Нельзя!
— Я знаю.
Обвив рукой талию женщины, Лайм еще крепче прижал ее к себе и прошептал:
— А теперь спи, — оставив ее один на один с болью в душе, он откинулся на подушку и мгновенно заснул.
Их окутала тишина ночи. Закрыв глаза, Джослин попыталась заснуть, но беспокойные мысли упрямо будоражили ее сознание. Она лежала рядом с возлюбленным, перебирая в памяти воспоминания о встречах с ним. Молодая вдова снова увидела его въезжающим в Розмур верхом на огромном коне, вспомнила, как постепенно ее страх перерастал в любовь. В любовь, которая сейчас поглотила ее всецело, которая делала ее счастливой и в то же время заставляла страдать. Боже, неужели ничто нельзя изменить? Почему они с Лаймом не могут прожить остаток дней вместе? Оставалось лишь надеяться на чудо. Но сейчас Господь, судя по всему, разгневался и не собирается помогать рабам своим.
Тяжело вздохнув, Джослин еще ближе придвинулась к Лайму.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — И всегда буду тебя любить.
Умерла принцесса Джоанна!
Об этой новости, впрочем, как и обо всем остальном, связанном с чумой, говорили только шепотом. Однако в Дорсете, где сейчас свирепствовала болезнь, о кончине дочери короля Эдуарда и королевы Филиппы кричали во весь голос. Люди были перепуганы до смерти: на что могли надеяться простые смертные, если чума не щадила даже особ, приближенных к Богу?
Запустив пальцы в волосы, Лайм замедлил шаг. Теперь он понял, почему королева Филиппа не ответила на его последнее послание. Ей, несомненно, требовалось время на то, чтобы прийти в себя после постигшей ее тяжелой утраты.
Пересекая двор, лорд Фок шел в кузницу Торнмида, но, узнав о смерти принцессы, направился к человеку, от которого услышал о случившемся.
Торговец, разложив на столе свой товар, рассказывал о постигшем королевскую семью несчастье собравшимся вокруг него служанкам. Женщины, затаив дыхание, слушали его рассказ.
— Я говорю чистую правду, — настаивал он. — Бедняжка заболела чумой в августе, когда посещала Францию.
— Францию? — удивленно переспросила Мейв.
Торговец с важным видом кивнул головой.
— Принцесса ездила во Францию для того, чтобы обручиться с сыном короля Кастилии.
«Итак, прошло три месяца», — подумал Лайм. Хотя любые новости распространялись по Англии медленно, было все же странно, что столь важное известие добралось до Торнмида так поздно.
Торговец, заметив подошедшего Лайма, учтиво поклонился.
— Добрый день, лорд Фок! Вас заинтересовал мой товар? Что я могу вам показать?
Лайм собирался отказаться, но вдруг заметил среди вещей брошь. Подойдя ближе, он поднял ее к свету. Простая, но изящная брошь представляла собой цветок, серебряные лепестки которого обрамляли четыре небольшие рубина. Розы!
— Прелестная вещица, не правда ли? — спросил торговец.
Лайм покрутил ее в руках, расстегнул, затем снова застегнул булавку.
Ему в голову пришла неожиданная мысль. Интересно, нашла ли Джослин замену той броши, которую потеряла, когда спасалась бегством от Иво. Но тут же барон молча выругался и заставил себя не думать об этом, решив, что пока он не получит ответ от королевы, не следует посылать молодой вдове подарки.
— Да, красивая брошь, — согласился Лайм, возвращая ее на место.
— Я продам вам ее совсем недорого, мой господин, — не унимался торговец.
Покачав головой, лорд Фок отвернулся от стола и направился дальше. Однако появление маленькой Гертруды вновь остановило его. Ему следовало бы догадаться, что она окажется где-нибудь поблизости, так как, в отличие от своих сводных братьев Майкла и Эмриса, предпочитавших играть подальше от взрослых, девочка почти не отходила от Мейв. Малышка одарила Лайма ослепительной улыбкой, от которой на ее щеках заиграли очаровательные ямочки и перед которой он никогда не мог устоять. Она улыбалась так всегда, когда хотела посидеть на коленях у дяди, или покататься на его широких плечах, или выбрать на его тарелке самый лакомый кусочек. И ей всегда удавалось добиться желаемого.
— Тебе что-нибудь понравилось? — улыбаясь в ответ, поинтересовался лорд Фок.
На мгновение задумавшись и прикусив губу, Гертруда поспешно шагнула к нему и взяла его за руку.
— Иди сюда, дядя Лайм.
Девочка потянула его влево, к другому торговцу. Приподнявшись на носки, она дотянулась до края стола и, быстро отыскав то, что уже выбрала, указала пальчиком на пару маленьких изящных туфелек, сделанных из козлиной кожи и окрашенных в ярко-красный цвет.
— Ты думаешь, они тебе подойдут? — спросил Лайм у девочки.
Гертруда посмотрела на свои ноги, обутые в простые потертые башмаки. Несколько минут она молча разглядывала их, потом, подняв глаза на Лайма, кивнула головой.
Лорд Фок взял туфли со стола.
— Если я куплю их для тебя, то что, по-твоему, мне следует купить для Майкла и Эмриса?
— Майкл хочет иметь такой кинжал, как у тебя, дядя Лайм, — не колеблясь ни секунды, затараторила Гертруда, осторожно прикоснувшись к ножнам, пристегнутым к поясу Лайма. — А Эмрис хотел бы получить ремень.
— Ты уверена?
Девочка, не раздумывая, подтвердила:
— Уверена.
Лайм окинул взглядом двор и быстро нашел Майкла. Он стоял перед торговцем, чей стол был завален разнообразным оружием. Эмрис находился чуть подальше. Он сосредоточенно пытался застегнуть широкий мужской ремень с ножнами на своей тонкой мальчишечьей талии.
— Хорошо, — согласился барон, поворачиваясь к тучной женщине, стоявшей за столом.
Та ответила ему широкой беззубой улыбкой.
— Туфельки для вашей маленькой девочки, да, господин? — уточнила она.
Лайм призадумался. Для его маленькой девочки?
— Да.
Женщина назвала цену. Лорд Фок предложил ровно половину — даже больше их реальной стоимости.
Женщина попыталась торговаться, но Лайм упрямо стоял на своем. Вскоре он уже помогал Гертруде надеть новые туфельки. Затем они вместе — девочка гордо вышагивала впереди — направились к Майклу, с надеждой наблюдавшему за их приближением, и купили для него кинжал с остро наточенным клинком. Потом Лайм приобрел для Эмриса ремень, который пришлось обмотать вокруг его тельца дважды, чтобы застегнуть.
— Когда я вырасту, он будет мне в самый раз, — объяснил Эмрис, отвергая предложение торговца укоротить пояс.
— Ты прав, — подтвердил Лайм с улыбкой.
Майкл восхищенно осмотрел ремень брата, они о чем-то пошептались и умчались прочь.
— Я могу остаться с тобой, дядя Лайм? — снова напомнила о себе Гертруда, все еще не желавшая отходить от него.
