Итак, в полдень, подобрав подходящий момент, Уолтер прошептал:
– Сибель, приходите ко мне.
Несмотря на воспоминания о той ночи, когда она осмелилась прийти к нему по своей инициативе, он впервые обратился к ней с просьбой посетить его. Неоднократно, по нескольку раз на день эта просьба готова была соскользнуть с языка Уолтера, но он проглатывал ее, не в силах положиться на себя и из-за смутного чувства, что у него нет права подвергать Сибель такому непреодолимому искушению. Предлагая Сибель прийти этой ночью, он решил, что не станет играть с ней в любовь. Он приглашал ее не ради игры, а потому, что затруднялся найти предлог своему отъезду из Клиро, не отпуская при этом Гериберта, и надеялся, что сообразительность Сибель поможет ему что-нибудь придумать.
Однако, отвыкнув от физических упражнений, Уолтер устал от них гораздо больше, чем ожидал, поэтому он погрузился в сон и не просыпался до тех пор, пока не почувствовал прикосновение гибкого обнаженного тела Сибель. После этого, естественно, слишком поздно было принимать более благоразумные решения. Страсть пересилила осторожность, и Сибель только чудом сохранила свою девственность. Однако она не стала хвалить своего любовника за самообладание, а принялась жаловаться на то, что он вел себя слишком сдержанно, на что Уолтер, смеясь, пригрозил ей позором, который последовал бы в брачное утро при обнаружении чистых простыней. Это ничуть не насторожило Сибель, а лишь заставило ее рассказать Уолтеру историю о первой брачной ночи ее бабки и той услуге, которую предоставил для нее ее муж.
– А ты достаточно волосат, – промурлыкала Сибель, перебирая руками буйную растительность на его теле.
– Перестань, плутовка! – воскликнул Уолтер. – Ты заставляешь меня повторить все сначала, а завтра мне предстоит долгая поездка.
Руки Сибель замерли.
– Долгая поездка? Куда?
Когда Уолтер рассказал ей о необходимости переговорить с Ричардом, Сибель поняла, что не сможет отговорить его от этого. Затем ей в голову пришла мысль: если Уолтера и не удастся отговорить от поездки к Ричарду, Сибель может отправиться с ним сама. Возможно, ей удастся к тому же найти какой-нибудь благовидный предлог для того, чтобы он отвез ее в Англию, как только обсудит проблему Рыцарской Башни и придет к какому-нибудь решению.
– Вы хотите, чтобы я провела Рождество одна? – спросила она. – А нельзя ли мне поехать с вами и отпраздновать праздник с Саймоном и Рианнон?
Поскольку Сибель не задвинула прикроватный занавес до конца, она видела, что Уолтера будто громом поразило.
– Рождество! – повторил он, и выражение ошеломления на его лице уступило место мрачному пониманию.
– Что случилось? – воскликнула Сибель.
– Двенадцать дней! – закричал Уолтер. – У меня нет для вас даже одного подходящего подарка, не говоря уже о двенадцати.
– Любимый, – рассмеялась Сибель, – вы только что одной своей любовью подарили мне двенадцать подарков, и все они очень дороги и подходят мне, – успокоила она его. А затем более мрачно добавила: – В это тяжелое военное время такие незначительные радости, как подношения даров, следует откладывать на потом. У меня тоже нет для вас ничего, кроме вышитого воротника для домашнего платья, которое еще не готово. По случаю торжества мы просто обменяемся поцелуями.
Уолтер поднял брови.
– Я полагаю, вы хотите, чтобы эти поцелуи дарились от всей души? В таком случае к Двенадцатому дню мы окажемся в бедственном положении – двенадцать щедрых поцелуев дело не шуточное... – голос его затих, как только ум осадила новая вереница мыслей. – Что ж, я возьму вас с собой, – быстро сказал он. – Сэру Гериберту я предоставлю отличное оправдание. Я сообщу ему, что мы с вами должны провести эти двенадцать дней с вашим дядей и его супругой. Мы можем сказать, что уже давно условились об этом, а поскольку Саймон является вассалом Ллевелина, это послужит отличным предлогом для того, чтобы сэр Гериберт не сопровождал нас. Это вполне приемлемый вариант. – Он остановился и продолжил более медленно: – Не знаю, почему, Сибель, но я до сих пор не доверяю ему... и все же...
– Я понимаю вас, – ответила она. – Я не хотела подталкивать вас к какому-либо решению, поэтому не говорила раньше, что мы с сэром Роландом чувствуем то же самое. Сэр Роланд говорит, что люди Гериберта ведут себя не так, как следовало бы. Не то чтобы они были недисциплинированными, но он чувствует, что высокомерие так и прет из них, а это говорит о том, что их хозяин предоставляет им гораздо больше свободы, чем принято. Он думает, да и я тоже, что недостойное поведение вашего брата тревожило сэра Гериберта гораздо меньше, чем он сам говорит об этом.
Уолтер кивнул.
– Сэр Роланд не глуп. Мне приятно сознавать, что я не единственный, кого не устраивает идеальное поведение сэра Гериберта. Боюсь, я зря принял его клятву верности, но было бы несправедливо отказывать ему, ведь я не знаю за ним никакого худа, если не считать того, что он служил моему брату. Даже хороший человек может пойти на это ради средств к существованию. В любом случае, обратной дороги нет. Для того чтобы отстранить его от хлопот, связанных с Рыцарской Башней, я должен иметь обоснованную причину. По крайней мере, мы знаем, что у него нет жены и ближайших родственников. Сэр Роланд может попросить его остаться здесь ради веселого времяпрепровождения.
– Да и я оставлю в замке мою служанку Эдвину с разрешением переспать с ним, если он захочет ее, – предложила Сибель. – Это может отвлечь его. Но что, если он почувствует нашу подозрительность, а я не останусь здесь?
– Я попрошу сэра Роланда оповестить нас, если Гериберт уедет, но это не важно. Он не сможет пожаловаться королю, что я склонял его к измене. По сути дела, уже одним тем, что я не беру его с нами к Саймону, я совершаю обратное. Следовательно, он не может причинить мне вреда.
Сон сэра Гериберта нельзя было назвать безмятежным. Кроме того, в замке ощущались все недостатки сырой и холодной зимы. А учитывая, что комнатки были маленькими и окна в них напоминали щели, приходилось оставлять дверь в зал, где горел огонь в камине, открытой, чтобы обогреться, но не задохнуться. В связи с этим сэр Гериберт проснулся ранним утром от необычной суеты в зале и случайно услышал, как Эдвина призывает слуг сносить вниз корзины с одеждой с большой осторожностью.
Гериберт вскочил с кровати, решив тотчас же вооружиться, но затем снова улегся. Если бы его хотели убить, он бы уже давно был покойником; он бы не смог защитить себя. Но ничего не происходило. Появившись в зале в обычное время, сэр Гериберт обнаружил, что его хозяева сидят за столом в дорожной одежде, Сэр Уолтер, облаченный в доспехи, спокойно поглощал более обильный, чем обычно, завтрак.
