— Нет, я лучше уйду.
— Пожалуйста, Крис. Клянусь, я ужасно жалею об этом. Я был расстроен, потерял голову.
Я сказала, что больше не сержусь и даже особенно не огорчаюсь, только устала, и, если он действительно хочет быть великодушным, он должен отпустить меня на одну только эту ночь.
Он больше не возражал. Я ушла в комнату Марка, легла на диван и тут же уснула. В шесть утра я проснулась, покормила Марка и снова уснула. В восемь я увидела около себя Нэда, лицо у него было печальное, глаза красные, словно от слез.
— Пойдем в спальню.
За окном шел дождь, и его монотонный шелест напоминал чье-то хриплое дыхание.
Нэд почти отнес меня в мою постель и лег рядом, но не притронулся ко мне, лишь зарылся лицом в подушку и молчал.
Эта ночная размолвка с Нэдом сама по себе не явилась кризисом в наших отношениях, хотя прибавила новых страхов — теперь я боялась, что он попытается как-то разлучить меня с ребенком.
Большинство жизненных кризисов происходит скорее в нашем воображении. С течением времени главная нить наших неприятностей и забот до того обрастает всевозможными страхами, опасениями и категорическими решениями, что, окончательно запутавшись, представляет собой узел, который остается только разрубить. В эти последние дни июля Нэд все чаще оставлял меня одну; он рано уходил на работу, поздно возвращался и, пообедав, вечером снова куда-то уходил. Он был спокойным, приветливым и несколько отчужденным. Он больше не искал моей близости. Однажды, все еще не теряя надежды, я снова попросила:
— Отпусти меня, Нэд, ты же видишь, как мы живем.
Но ответ его был прежним.
Как-то днем ко мне неожиданно зашла миссис Скелтон. Я совсем не ждала ее; прошло довольно много времени с тех пор, как мы виделись с ней последний раз. Накануне ночью я почти не спала — у Марка снова резались зубы. Я прилегла, надеясь вздремнуть часок, хотя уснуть днем мне обычно не удавалось. Поэтому, когда я открыла ей дверь, у меня, должно быть, был удивленный, встрепанный и недовольный вид. Она объяснила мне, что проходила мимо и решила заглянуть. Меня удивило, что такая разумная женщина, как миссис Скелтон, решила прибегнуть к столь нелепой лжи. Я хорошо знала, что в этом квартале у нее не было ни друзей, ни знакомых и зайти сюда она могла только с совершенно определенной целью. Должно быть, что-то настолько встревожило ее, что она даже не потрудилась придумать более правдоподобную причину.
В течение нескольких минут она болтала о разных пустяках, прошлась по комнате, взглянула на новое платьице Марка, которое я купила, взяла в руки библиотечную книгу, которую я читала, сказала мне, что я плохо подстрижена, и порекомендовала приличного и, по ее словам, удивительно недорогого парикмахера на Кондуит-стрит.
— У меня нет времени на это, — ответила я, чувствуя отчаяние от того, что она все равно не поймет, и раздражение, ибо в ее присутствии я всегда казалась себе неопрятной и плохо одетой.
— Тетушка могла бы посидеть с ребенком, — заметила миссис Скелтон. — Мне кажется, ты не должна так опускаться.
Я промолчала.
— Что происходит между тобой и Нэдом? — наконец спросила она безразличным голосом, словно ее больше интересовала книга, которую она держала на коленях. Но вот она подняла глаза и в упор посмотрела на меня.
Она была худая, старая, но все еще красивая. У нее была нелегкая жизнь. Я поняла, что она будет презирать каждого, кто не сумеет держаться столь же мужественно, как она.
Я сказала ей, что наш брак оказался неудачным, мы не понимаем друг друга и оба ужасно несчастливы, однако Нэд упорно отказывается признать это.
— Я предупреждала тебя еще до замужества, что у Нэда нелегкий характер.
Я безропотно выслушала упрек.
— Я тоже виновата, — сказала я. — Я не подхожу ему. Возможно, с другой он будет более счастлив.
Она улыбнулась. Лицо ее подобрело и стало снисходительным.
— Все вы, молодые, думаете, что брак так же легко разбить, как чайную чашку. У вас нет выдержки и терпения. Я тоже хотела уйти от Гарольда, но не ушла. Я думала о детях.
Я была еще достаточно молода, чтобы тут же, позабыв о своих неприятностях, с любопытством спросить, почему она хотела уйти от мужа. Она улыбнулась. Ей доставили удовольствие и мой вопрос, и мое удивление.
— Потому что он неисправимый бабник. Всегда был таким. Менял женщин одну за другой. Вначале я думала, что умру от горя, а потом привыкла. Мне стало легче, когда я запретила ему рассказывать мне о его любовницах, но его это ужасно бесило. Самым большим удовольствием для него было, вернувшись домой, поплакаться мне, что очередной роман не удался.
Она сказала, что очень боялась, что Нэд будет таким же, как его отец. Но со мной он стал совершенно другим. Он не изменял мне. Как мать, она знает это. Она бы сразу заметила. Он всегда будет мне верен, и она благодарит бога за это.
Уже ни на что не надеясь, я все же попросила ее уговорить Нэда дать мне развод.
— О, не будь дурой! — воскликнула миссис Скелтон, своим видом и голосом так напомнив мне в эту минуту Нэда, словно его дух внезапно переселился в нее.
Она коснулась моей обнаженной руки, и я почувствовала, как инстинктивно отпрянула от нее.
— Возьми себя в руки и подумай о ребенке. О своем долге перед Нэдом. Ты образумила его, создала ему хорошую чистую жизнь, и я хочу, чтобы хотя бы один из моих детей был счастлив. — Она умолкла и бросила книгу на диван, словно больше не нуждалась в ней. — Я надеялась, что Нелли будет счастлива. Но ее муж умер. Теперь ее жизнь — сплошная нелепость. Собаки, глупая истеричная дружба. О, я все вижу, все знаю. Никогда не думала, что женщина может оказаться такой дурой.
Уходя, она поцеловала меня. Это было так непохоже на нее; она словно пыталась смягчить резкость и бесповоротность высказанного ею суждения. Несмотря на презрение к сыну, на то, что она нередко готова была публично высмеять его, она, как всякая мать, мечтала, чтобы у него было свое, хотя бы маленькое, спокойное счастье. Она хотела спасти обломки своих рухнувших надежд и упований. Когда Нэд был ребенком, она, должно быть, любила его страстной невысказанной любовью: ее дитя, ее сын, такой красивый рядом с неуклюжей толстой дочкой, такой одаренный — он оправдает ее мечты, ее надежды. Теперь она опять верила, что Нэд снова станет тем сыном, которым она когда-то так гордилась, и это произойдет с моей помощью. Я поняла, что мне нечего надеяться на нее, — она будет на стороне своего сына.
Когда она ушла, меня охватило острое чувство безнадежности, сознание того, что я в ловушке. Я в отчаянии металась по комнатам и колотила кулаками о стены, словно это были стены ненавистной темницы.
