Вскоре король вслед за женой скрылся за занавесом, и Хью с Джиневрой воспользовались представившейся возможностью и собрались уезжать. Заметив это, хранитель печати обошел стол и остановил их на пути к двери.
– Хью… миледи де Боукер. – Он улыбнулся своей холодной улыбкой. – Надеюсь, вам понравилась наша маленькая вечеринка.
– Она была для меня открытием, лорд Кромвель, – сказала Джиневра. – У нас в Дербишире нет таких чудес.
– Да, конечно, нет. – Сморщив нос, он впился взглядом в Джиневру. – Но мы покажем вам и другие чудеса. Уверен, вам понравится.
Джиневра сделала реверанс.
– Мне уже нравится, милорд. – Поколебавшись, она добавила: – Я очень благодарна за вашу заботу.
Хранитель печати поднял указательный палец.
– Благодарность, мадам, – это мудрая добродетель. – Он перевел взгляд на Хью. – А вам, Хью, тоже, надеюсь, понравилось?
– Естественно, – с готовностью согласился Хью. – Своим приглашением, милорд, вы оказали нам большую честь. Мы молимся за то, чтобы королева благополучно разрешилась от бремени.
– Да. Сын принесет покой и гармонию, – кивнул Кромвель. – Король будет удовлетворен. Вы способны понять эту радость – ведь у вас есть сын.
– Да. – Хью взял Джиневру под руку. – Наши лошади заждались.
– Счастливого пути. – Хранитель печати отвернулся от них, своим видом давая понять, что они его больше не интересуют, и углубился в толпу отбывающих гостей.
Джек Стедмен с дружинниками ждал их во внутреннем дворе, держа под уздцы лошадей. Джиневра – на свежем воздухе она почувствовала себя лучше, головная боль прошла, – села в седло и расправила юбки.
Хью тоже вскочил в седло, но почему-то не тронул с места своего жеребца. Двор быстро заполнялся людьми, но он, казалось, не замечал этого и только хмурился, глядя в одну точку и играя желваками. Неожиданно он посмотрел на Джиневру, и в его взгляде опять был вопрос.
– Поехали, – сказала она. – Я хочу побыстрее убраться отсюда.
Хью кивнул и обратился к Джеку Стедмену:
– Джек, найди в толпе мужчину в желто-зеленом стеганом дублете, черном гауне с куньей отделкой, зеленых чулках и желтом берете. Ему на вид сорок лет, у него бородка клинышком и огромное брюхо. Постарайся выяснить, кто у него в друзьях.
У Джека на лице отразилось сомнение.
– Сделаю, что смогу, милорд. Но это все равно, что искать иголку в стогу сена.
– Я понимаю. И все же вдруг тебе повезет. Мне надо свести с ним счеты.
Джек спешился и исчез в толпе, выходившей из дверей особняка.
– Он его не найдет, – проговорила Джиневра, когда они выехали на улицу.
Хью пожал плечами.
– Может, и не найдет. – Больше он ничего не сказал и молчал до самого дома.
Несмотря на поздний час, зал был ярко освещен. Джиневра бросила плащ на спинку скамьи и сладко зевнула.
– Я абсолютно без сил.
– Иди в кровать. А я подожду Джека. – Хью налил себе вина из графина, оставленного на столе специально к его возвращению.
– Ты думаешь, он хотел убить тебя? – спросила Джиневра.
– Он хотел устроить мне неприятности, – ответил Хью. – Кажется, кто-то очень заинтересован в том, чтобы нарушить плавное течение моей жизни.
– Почему? – тихо спросила Джиневра.
– Если бы я знал, то, возможно, догадался бы, кто это, – покачал головой Хью. – Иди спать, Джиневра. Мне хочется побыть одному.
Обидевшись на то, что от нее так бесцеремонно отделались, Джиневра поднялась наверх и на цыпочках вошла в комнату дочерей. Девочки мирно спали под громкое сопение Тилли. Джиневра наклонилась к ним и с наслаждением вдохнула исходивший от них аромат детства. Светлячок и Мускат, устроившиеся между хозяйками, приподняли головы и недовольно уставились на нее.
Джиневра расправила одеяла, поцеловала дочерей в румяные щечки и вышла в коридор. У комнаты Робина она остановилась. Из-под двери виднелась полоска света. Джиневра услышала сухой, раздирающий горло кашель.
Войдя внутрь, она оставила дверь открытой. Робин спал, но неспокойно, он метался и что-то бормотал во сне. Джиневра дотронулась до его щеки и обнаружила, что он горит. Внезапно у него начался новый приступ сухого кашля. Нахмурившись, она задумалась. Вряд ли это результат вчерашней неумеренности.
– Что ты делаешь?
Вздрогнув, Джиневра круто повернулась. Она не слышала, как пришел Хью, и его голос прозвучал слишком громко в тишине спящего дома.
– Я всегда заглядываю к своим детям перед сном, – прошептала Джиневра.
Робин опять закашлялся, что-то забормотал и заложил руку за голову.
Хью подошел к кровати и потрогал его щеку.
– У него жар.
– Да, у него лихорадка, – согласилась Джиневра. – Я приготовлю ему иссоп с эхинацеей – это снимет жар.
– Нет! – вдруг вскричал Хью и, тут же понизив голос до шепота, уже спокойнее сказал: – Сон – вот лучшее для него лекарство. Оставь его. – Он взял Джиневру за руку и повел к двери.
– Погаси лампу, – напомнила Джиневра. – Не знаю, кто оставил ее зажженной. Свет может помешать ему.
Хью погасил лампу, и комната погрузилась во мрак. Они вышли в коридор, и он тихо закрыл дверь.
– Джек вернулся?
Хью отрицательно покачал головой и направился к лестнице.
– Не жди меня.
– А я и не буду. – Джиневра пошла в противоположную сторону, к спальне.
Хью дождался, когда она скроется в спальне, и вернулся в комнату Робина. Он стоял и задумчиво смотрел на спящего сына. Робин всегда отличался хорошим здоровьем, в детстве он почти не болел. Тогда что же с ним? В последнее время он практически не покидал дом, поэтому не мог нигде заразиться.
Дома… рядом с…
Гм, странно, что ему в голову пришла такая мысль. Но Хью уже не мог не думать об этом.
– Он не поддался? – Хранитель печати сидел в резном кресле рядом с камином, беспокойно барабанил пальцами по подлокотнику и постукивал ногой по полу.
– Нет, милорд. Я старался и так и сяк, но у него ни один мускул не дрогнул. – Мужчина в желто-зеленом стеганом дублете в почтительной позе стоял перед своим хозяином.
– Де Боукер человек небывалой выдержки, – пробормотал хранитель печати, – но я надеялся, что этим его удастся пронять. – Он посмотрел на своего слугу, и тот, увидев в его взгляде угрозу, ощутил, как у него кровь стынет в жилах. – Кажется, меня окружают одни идиоты, – пробормотал Кромвель. – Зная, какая перед тобой стоит задача, зачем ты разоделся, как огромный уродливый шмель? Неужели ты думаешь, что он не попытается разыскать тебя? Ведь он же узнает тебя с первого взгляда. – Хранитель печати взял со стола кубок с вином и презрительно взглянул на дрожащего от страха слугу.
– Я бы пожелал тебе, чтобы он тебя не нашел, – спустя минуту добавил он. – Имей в виду: я не буду горевать, если лорд Хью насадит тебя на свою шпагу. Но главное – это то, что я не верю в твою способность держать язык за зубами.
