– Я люблю тебя, – сказала она дрожащим голосом. – Ты нужен мне больше, чем можешь представить. Не бросай меня.
Мара зажмурилась сильнее, но слезы не остановились. В надежде она ждала, что это ее желание осуществится. «Натаниэль, ты же видишь, что я падаю. Поймай же меня!» – вертелось у нее в голове.
Натаниэль наклонился к Маре и поцеловал ее, сметая своими губами слезы с ее щек.
– Я не покину тебя. Никогда. Я люблю тебя. Только Богу известно, какой счастливой жизнью мы заживем.
Мара открыла глаза. Она смотрела на Натаниэля и видела в его глазах твердое обещание.
– Заживем вместе, – прошептала Мара, прижимаясь щекой к его груди. Она хотела снова почувствовать его силу.
– Ты действительно порвала вексель и бросила его в лицо Эйдриану?
Мара подняла голову и увидела, что Натаниэль улыбается ей открытой, полной нежности улыбкой.
– Да, – ответила она. – И Гонория Монтроуз видела все это. Так что вашему брату придется много чего объяснить ей.
Слегка отодвинувшись назад, Натаниэль поцеловал Мару еще раз.
– Какая жалость, – шутливо заметил он.
Письмо прибыло утром следующего дня после встречи с Марой Эллиот. Словно не желая верить написанному, Эйдриан в который раз перечитывал листок, исписанный по-детски круглым почерком Гонории. Еще вчера он полагал, что удовлетворил любопытство своей невесты, которая невольно стала свидетелем неприятной сцены, но, очевидно, ошибся. Перечитывая письмо, Эйдриан понимал, что его ошибка оказалась фатальной.
«Виконт!
Несомненно, вы являетесь человеком многих достоинств, однако сцена, свидетельницей которой я вчера стала, вынуждает меня пересмотреть наши обязательства. Каковы бы ни были причины, по которым вы хотите разрушить бизнес вашего брата, я не могу принять этого. Не могу пойти против своей совести. К тому же я поражена тем, в каких постыдных целях вы использовали мое имя и влиятельность.
Так что я послала в социальный регистр «Таймс» декларацию об отмене нашего брачного союза по взаимному согласию. Если же вы хотите опротестовать эту декларацию и подать против меня иск за односторонний разрыв отношений, то смею вас заверить: это бесполезно. Я не думаю, что вы хотели бы, чтобы нанятые мною дознаватели начали поднимать вашу историю борьбы с собственным братом.
Я отбываю в Париж. Прошу вас, не пытайтесь искать меня. Полагаю, что наше общение теперь не имеет никакого смысла. В нынешних обстоятельствах оно для нас обоих будет болезненным. Мои соболезнования.
Мисс Гонория Монтроуз.
P.S. Свое кольцо вы найдете в конверте».
Прежде возникшее у Эйдриана недоверие сменилось холодной злобой. Какая наглость! Эта жирная американская корова учит его чести, тогда как сама дерзнула, не сказав ему, написать декларацию в социальный регистр. Боже, к вечеру об этом будет знать весь Лондон!
Эйдриан смял письмо и с проклятиями швырнул бумажный шарик через весь кабинет. Что же ему делать теперь? Скоро его кредиторы будут знать о решении Гонории. Не пройдет и нескольких часов, как к нему выстроится целая очередь из кредиторов.
Всю оставшуюся часть дня Эйдриан провел в поисках выхода из сложившейся ситуации. Дворецкий сообщал ему о непрекращающихся визитах банкиров и адвокатов. Всем посетителям дворецкий отвечал, что его хозяин, Эйдриан Чейз, отсутствует. Сам же Эйдриан в это время сидел за столом в своем кабинете и составлял письма влиятельным знакомым. Снова и снова он пытался понять, что произошло.
«Во всем виноват Натаниэль», – вдруг подумал он.
Осознание этого оказалось столь неожиданным, что Эйдриан, сжимая перо в руке, замер. Естественно, Натаниэль. Эйдриан вдавил кончик пера в ладонь, не чувствуя боли. «Во всем виноват Натаниэль», – повторил он.
Если бы он не вернулся в Лондон, если бы не дерзнул конкурировать с ним, если бы эта наглая женщина не принесла тогда бумаги, ничего бы этого не случилось. Если бы не все это, отношения с Гонорией были бы, как прежде, милыми. Не было бы этого позора.
«Во всем виноват Натаниэль!»
Эйдриан повторял эти слова, снова и снова тыча пером в ладонь. Пошла кровь, но боли он не почувствовал.
Натаниэль стоял около повозки в переулке за складом.
– Двести комплектов для «Уайтли», триста – для Гамиджа, – диктовал Чейз Боггсу. – И осторожнее там. Кто его знает, что может предпринять мой брат.
– Хорошо, – сказал Боггс, устраиваясь на повозке рядом со своим сыном Альфредом. – Ваш брат получит, если попытается встать на нашем пути. – Натянув кепку, он добавил: – Через час или два мы вернемся за следующей партией.
Натаниэль поднял большой палец вверх, и загруженная доверху повозка тронулась. Некоторое время он смотрел, как она катилась вдоль переулка, а когда исчезла за углом, вернулся на склад.
Через цех сборки, где женщины укладывали в деревянные коробки поезда, сегменты железной дороги, батарейки и листки с инструкцией, Натаниэлю пришлось протискиваться боком. Он видел, как, закрывая коробки, женщины ставили на них штамп с торговой маркой «Чейз – Эллиот той мейкерс». По пути Натаниэль часто останавливался, чтобы похвалить работников или что-то посоветовать им. Он знал, что у них впереди еще много часов работы, и прекрасно понимал, что немного поддержки не помешает.
Им необходимо было до пятницы отправить поезда. Тогда бы Натаниэль мог вздохнуть спокойно. Лучше комплекты будут храниться на складах магазинов – в этом случае все угрозы Эйдриана теряли смысл.
Проходя через цех производства, Чейз иногда останавливался, чтобы посмотреть, как рабочие разрезают листы олова и штампуют из них корпуса локомотивов и вагонов, а также здания вокзалов. И снова он старался говорить комплименты, подбадривая людей советом или шуткой.
Натаниэль подошел к Перси.
Секретарь выглядел взволнованно. Натаниэль остановился возле него, и вдвоем они стали наблюдать, как паяют корпуса локомотивов.
– Все в порядке, Перси? – сквозь шум прокричал Натаниэль.
Секретарь красноречиво посмотрел на Чейза.
– Пока да, – прокричал он в ответ. Натаниэль усмехнулся и еще раз оглядел работающих.
– Мне будет спокойнее, когда вернутся миссис Эллиот и Майкл, – покачав головой, заметил Перси.
– Мне тоже, – хлопнул по плечу Перси Натаниэль. – Я тебя сменю. Уже довольно поздно, и не было ни одного перерыва. Должно быть, все уже проголодались. Почему бы вам не сходить к миссис О'Брайен и не принести сандвичи и воду для работников?
– Хорошо, сэр.
Натаниэль пошел на полуэтаж, откуда открывался более удобный для наблюдения вид.
Прислонившись к перилам, он смотрел, как идет работа, и ждал, когда вернутся Майкл и Мара со встречи с Соломоном Лейбовицем. Ожидание было томительным, но уже через несколько минут Майкл с Марой вошли в здание фабрики. Мара сразу же посмотрела вверх и увидела его, Натаниэля. Хотя между ними было почти тридцать футов, Натаниэль мог поклясться, что она улыбается. Энергично кивнув, Мара помахала ему листом бумаги.
