— Когда я с ним разберусь, я приду за твоей сестрой. И если ты собираешься не подпускать меня к ней, то тебе стоит обзавестись целой армией.
Калли, сидевшая на подоконнике свернувшись в клубочек, смахнула набежавшую слезу, вспоминая события предыдущего вечера.
Как она будет жить без него? И как она сможет жить, зная, что каждое проведенное вместе мгновение значило для него очень мало, а истинной целью было выиграть пари и помочь своей сестре получить признание общества?
Этого просто не могло быть. Каждая ее частичка отвергала мысль о том, что он мог так бессердечно ее использовать.
И однако он этого не отрицал.
И почему она не должна этому верить? Маркиз Ралстон, закоренелый шалопай и повеса, вполне мог без особых колебаний использовать ее для достижения своих целей. Разве он не делал именно это? Причем с самого начала? Разве не согласился он на поцелуй в обмен на обещание опекать его сестру? И почему она должна верить, что он мог измениться?
А ведь она верила, что мог, что его пренебрежение к прекрасному чувству любви было всего лишь отражением его печального прошлого опыта. Верила, что она любит его достаточно сильно, чтобы доказать ему, что этот мир заслуживает его любви и доверия.
В этом, вероятно, заключалась самая жестокая правда — образ Ралстона, по которому она страдала больше десяти лет, никогда не был реальным.
Даже когда она познала истинного Ралстона — того Ралстона, что не был облачен в героические одежды, — Калли не разглядела правды. И вместо того чтобы понять, что это разобьет ей сердце, она влюбилась, теперь уже не в героя своих мечтаний, а в этого нового Ралстона, со всеми его недостатками.
И она искренне поверила в то, что он может измениться, но сегодня вечером стало ясно, что та метаморфоза, свидетелем которой она стала, происходила не с ним.
Она происходила с ней.
И почти все это получилось благодаря ему.
Невидящим взглядом Калли уставилась в скомканный, потертый листок, который сжимала в своей руке, — список, ставший каким-то образом их общим. У нее сжалось сердце при мысли, что Ралстон был неотъемлемой частью этой новой, смелой, склонной к приключениям Калли, что он поддерживал ее во всех приключениях. Она бесповоротно изменилась благодаря ему.
Как пережить эту душевную боль? Как сможет она забыть, что так сильно любила его?
Этого Калли совершенно не представляла.
Но она точно знала, что не может больше ни одной минуты находиться в этой комнате. Девушка соскочила с подоконника и, открыв дверь, бесшумно прошла по затихшему дому в кабинет Бенедикта. Она решила напиться. Мужчины, по-видимому, ищут утешение в бутылке, когда находятся в отвратительном настроении, — так что же мешает ей сделать то же самое?
Войдя в комнату, Калли тотчас остановилась, обнаружив, что ее брат сидит за своим огромным письменным столом, глядя в пространство. Услышав ее шаги, он повернулся к ней, и Калли увидела, как тень набежала на его лицо.
— Калли, — произнес он, и от сочувствия, которое ему не удалось скрыть, слезы вновь заблестели у нее на глазах. — Четыре часа утра.
— Извини, — сказала Калли и попятилась, собираясь уйти.
— Нет, — он махнул рукой, приглашая ее войти, — останься.
Калли бесшумно прикрыла за собой дверь, подошла к столу и уселась в кресло напротив, поджав под себя босые ноги.
Бенедикт посмотрел ей в глаза.
— Калли?
И тут она расплакалась, быстрые и бесшумные слезы полились по ее щекам. Она опустила голову и уставилась в колени, теребя подол ночной рубашки.
— Я думала, что смогу изменить его. — Бенедикт вздохнул в ответ. — Теперь я понимаю, что не могу. Я просто... думала, что смогу помочь ему полюбить меня.
Он долго сидел молча, тщательно обдумывая ее слова.
— Калли... любовь растет... пробуждается. Не у всех любовь рождается мгновенно, как у нашей матушки и отца. Как у Марианны и Ривингтона. Ралстон слишком долго был одинок.
И вновь слезы подступили к ее глазам.
— Я люблю его, — прошептала Калли.
— Но почему не поверить, что он тоже любит тебя?
— Он поставил две тысячи фунтов на мое будущее, Бенни.
На лице брата появилось подобие улыбки.
— Не буду отрицать, что в этом он повел себя как полный идиот. Но я думаю, что злосчастное пари было всего лишь проявлением мужского самолюбия.
Калли покачала головой:
— Вы, мужчины, очень странные. — Она пожала плечами. — Но это не означает, что он любит меня. Я думаю, что вообще ему безразлична.
— Это нелепо. — Бенедикт замолчал, дожидаясь, когда Калли посмотрит ему в глаза, затем продолжил: — Я бы, конечно, предпочел, чтобы вы с Ралстоном никогда больше не встречались, Калли, принимая во внимание тот скандал, который вы учинили сегодня вечером, не говоря уже и о других скандалах, в которых вы определенно замешаны, но о которых мне ничего не известно, да я и не хочу ничего о них знать. — Бенедикт помолчал. — Однако ты забыла, что я видел его вчера вечером. Он заходил ко мне в библиотеку, перед тем как отправиться к тебе. Он любит тебя. Я это знаю, иначе никогда бы не дал ему своего благословения.
— Ты ошибаешься, — прошептала Калли. — Я думала, что моей любви хватит на нас обоих. Но это не так.
Бенедикт смотрел, как слезы струятся по лицу сестры, и наконец прервал молчание:
— Калли... Ралстон вызвал Оксфорда этим вечером.
Калли резко вскинула голову в полной уверенности, что неправильно поняла брата.
— Прости, я не поняла.
— Он вызвал Оксфорда на дуэль.
Калли тряхнула головой, пытаясь осознать услышанное.
— Нет. Этого не может быть. Ты уверен, что именно он? Может, Сент-Джон? Они ведь близнецы. Можно и перепутать.
— Калли, я прекрасно знаю, что они близнецы. И точно также уверен, что на дуэли встретятся Ралстон и Оксфорд, поскольку все это происходило при мне. А учитывая то, что эта дуэль из-за тебя...
— Из-за меня? — пискнула Калли. — Ралстон никогда бы не стал драться из-за меня на дуэли. Ведь он не любит меня, — усмехнулась она, встретив его обеспокоенный взгляд. Бенедикт промолчал, и только тут до нее окончательно дошел смысл его слов. — О Боже!
— Возможно, он и не любит тебя, Калли, но, готов поспорить, питает к тебе серьезные чувства, иначе они с Оксфордом не выбирали бы сейчас секундантов, пока мы тут с тобой беседуем.
Калли широко раскрыла глаза.
— О Боже... — Она подалась вперед и схватила его за руку. — Бенедикт, ты должен проводить меня туда.
— Калли... — Бенедикт покачал головой. — Я не могу отвезти тебя туда. Ты это знаешь.
