— Так что же случилось с Марией на самом деле?
— А, я и забыл, что вы с Томасом оказались свидетелями нашей маленькой драмы. Именно мне пришлось подвесить Марию к потолку. После того, как этот идиот Бернард убил ее. В тот день она в ярости вывалила на его голову кучу оскорблений — не то чтобы он их не заслужил, каждое было не в бровь, а в глаз. Ленивый болван, ничтожество и дрянь. Но он ее задушил, а потом побоялся накинуть на шею петлю и повесить. Все ныл и закатывал истерики. Увидев, как во дворе остановился экипаж, я огрел Лича по голове и оставил в кухне на полу. Удивительно, но это оказались вы с Томасом. И тут же принялись обыскивать гостиницу. Признаюсь, я немало повеселился.
— И решили свалить все на грейкеров.
— Это все затея Бернарда. Я твердил ему, что даже последний осел не поверит этой чепухе, но он настаивал. Сказал, будто в легендах говорится, что грейкеры подвешивали своих врагов. На следующий день он терзался угрызениями совести, надрался до полусмерти и все выболтал, к счастью, не жителям деревни, а только этому злосчастному конюху. Протрезвев, он сообразил, что нужно бежать, и немедленно удрал. Ну и явился сюда. Когда все будет кончено, придется разделаться и с ним.
— А где же конюх?
Лорд Киппер пожал плечами:
— Бернард удушил его и похоронил за конюшней, так по крайней мере он объяснил. Довольно, Мегги. Тебе пора прощаться с этим светом. Твой отец — викарий, служитель Божий. Думаю, он и тебя вырастил истинной христианкой. Ты веришь в Господа нашего, Мегги? Веришь, что после смерти праведников ждет новая, лучшая жизнь?
— Да.
— Я рад, что у тебя есть хотя бы это утешение. А теперь я выстрелю тебе в сердце, и все будет кончено. Не бойся, я не промахнусь.
— Не правда, это вы убили Марию, а не бедняга Бернард.
— Ошибаешься. В тот раз она зашла слишком далеко. И не пытайся меня отвлечь, не выйдет. Сейчас ты умрешь.
В его руке оказался черный страшный пистолет. Мегги смотрела в маленький глазок на конце дула, не в силах отвести взгляда. Она не хочет умирать, не хочет!
Он не успел опомниться, как она бросилась на него, протягивая руки, пытаясь схватить пистолет. Ей удалось перехватить оружие, вывернуть запястье Киппера как раз в тот момент, когда он спустил курок. В маленькой комнате раздался оглушительный, более похожий на взрыв выстрел. От дощатой стены отлетел довольно большой осколок.
Киппер ударил ее кулаком, потом еще раз, еще, изрытая грязные ругательства. Мегги застонала, почти теряя сознание. Боль рвала плечо. Она тяжело дышала, охваченная страхом, пытаясь разглядеть сквозь застилавшую глаза пелену, что делает враг. Он пошел к двери. Уходит? Нет, скорее всего решил взять у Бернарда его пистолет.
Она пыталась встать, но не смогла: не было сил. Так и осталась лежать, сдерживая слезы. Потому что все пропало. Потому что она сумела лишь оттянуть неизбежное.
Слишком скоро она вновь услышала шаги. На этот раз он держал в руках не пистолет, а крепкую веревку и то и дело обматывал ее вокруг запястья, растягивал, пробовал на прочность. Смерть от удушения страшила ее еще больше, но теперь выхода не было.
Он подкрадывался все ближе.
— Бернард всегда носит ее с собой. Этой веревкой он и удавил Марию. Обожает разделываться с женщинами именно таким образом.
Киппер оперся коленом о топчан и наклонился над Мегги.
— Ну вот, — пробормотал он, поднимая ее голову. Мегги пыталась сопротивляться, увернуться, но узловатая веревка уже впилась в ее шею. Мегги чувствовала ужасную слабость, но все же продолжала бороться, отчаянно стараясь оттянуть петлю, сбросить его руки. Напрасно. Он явно был сильнее, а ей становилось все труднее шевелиться. Он нетерпеливо дернул веревку, и ей стало трудно дышать. Непристойные, омерзительные звуки наполнили комнату… какое-то странное бульканье… а голова стала такой легкой… только боль в шее все росла.
Она не может умереть, просто не может, но сделать ничего нельзя.
И вдруг давление немного ослабело, а потом веревка и совсем обвисла. Мегги открыла глаза и взглянула на Киппера. Его лицо на миг превратилось в маску потрясенного недоумения. Громко выдохнув, он откатился в сторону и рухнул на пол. Над ним стояла Дженни Макграфф, потрясая разряженным пистолетом. Он застонал, и обе женщины замерли, но Дженни тут же опомнилась, преспокойно встала на колени и резко ударила его в висок.
— Мы победили, — объявила она, поднимаясь. — Какой гнусный негодяй! С вами все в порядке, миледи?
— Да, спасибо, — прохрипела Мегги, лихорадочно дергая за веревку. Нужно как можно скорее сбросить ее! Говорить было больно, горло жгло огнем, но, слава Богу, она жива. Остальное пройдет.
— Еще не победили. Ты забыла о Бернарде. Быстрее, Дженни, он за дверью.
Дженни кивнула и бросилась к двери, но, открыв ее, увидела, что Бернард скачет прочь, то и дело нахлестывая коня.
— Он снова сбежал, — сообщила она и, медленно подойдя к распростертому на полу лорду Кипперу, принялась пинать его в бока.
— Он мертв?
Дженни покачала головой.
— Вроде нет, но кто знает? Во второй раз я ударила его изо всех сил.
— Не убивай его, Дженни. Пусть кончит на виселице, — прошептала Мегги, судорожно сглатывая. — Да, пусть болтается в петле. — И, протянув руку Дженни, добавила: — Я так рада, что ты будешь моей сестрой. Спасибо, Дженни. Меня зовут Мегги. Я была бы рада приветствовать тебя в Пендрагоне, но этот подонок опередил всех и украл тебя.
— Как вы себя чувствуете? Вроде голос звучит немного получше, слава тебе Господи.
— Да, уже не так плохо. Сядь рядом со мной. Томас скоро придет.
Когда Томас, Уильям, Тайсон и Джереми полчаса спустя ворвались в дверь, их глазам предстала поразительная картина. Дженни сидела на узком грязном топчане, держа руку Мегги. Лорд Киппер валялся на полу без сознания, руки были связаны той самой веревкой, которой он пытался удушить Мегги. Женщины даже умудрились стянуть ему щиколотки сорванной с него же рубашкой.
Томас подошел к топчану и встал над женой, не говоря ни слова, пока Дженни не отодвинулась. Мегги широко улыбнулась и уже вполне связно сообщила:
— Дженни нас спасла. Огрела его по голове, когда он стал меня душить.
Душить!
Томаса затрясло, и он никак не мог справиться с собой. Стоял, шатаясь, как пьяный, дрожа от облегчения и благодарности, готовый пасть на колени перед Дженни.
Но тут Тайсон оттолкнул Томаса, сел рядом и, обняв дочь, зарылся лицом в ее волосы.
— Сердечко мое, ты жива! Мы едва тебя не потеряли. Твой голос… наверное, придется подождать, пока он снова станет прежним. Как ты, милая?
