— Вы в этом уверены? Скажем, я могу уронить ожерелье в огонь…
— Вы с ума сошли!
Главарь замер, не успев жестом приказать своим приспешникам броситься на Альдо. В руке князя блеснул револьвер, и дуло его было направлено в висок блондина.
— Если хоть кто-то пошевелится, я выстрелю! — предупредил он. — А теперь я требую встречи с доном Педро!
— Ну, она вряд ли состоится! — хмыкнул один из мерзавцев, перекатывая жвачку во рту. — Ему в голову пришла неудачная мысль взглянуть на волны океана поближе. Путешествие не стоило ему ни гроша!
— Вы хотите сказать, что он утонул? Или что вы его утопили?
— Что-то в этом роде. Он начал действовать нам на нервы…
— Хватит! — рявкнул главарь. — Говорить будешь только в том случае, если я тебе прикажу!
— Жестокая реальность, — прервал их Морозини. — Вы убили дона Педро. Пусть Господь примет его душу. Но я готов говорить и с его прямым наследником. Пусть приведут дона Мигеля!
— Его здесь нет!
— Как? И его тоже? Пошлите за ним! Когда у меня под прицелом мерзавец, моя рука не устает! А вы и есть самый настоящий мерзавец, господин без имени…
Не обращая ни малейшего внимания на дуло пистолета, направленного на него Морозини, главарь подошел к скамье и растянулся на пурпурных подушках, небрежно закинув одну ногу на подлокотник. Он даже удостоил Альдо насмешливой улыбки.
— В самом деле нас никто не представил друг другу. Какой вам прок от моего имени? Для всех присутствующих здесь я Грегори Ольерик, но, пожалуй, пришла пора назвать мое настоящее имя. Я обязан это сделать, кузен…
— Кузен? Что за чушь!
— Это истинная правда. Но если обращение «кузен» вам не по вкусу, может быть, я буду называть вас двоюродным дядей? Что вы думаете на этот счет?
— Что вы сошли с ума!
Раздался противный резкий смех, которого Альдо уже привык опасаться. В это мгновение его охватило отчаянное желание нажать на курок пистолета и избавить мир от этого негодяя, но это означало бы подписать себе смертный приговор. На галерее стояли пятеро мужчин, дула их оружия были направлены на Морозини. Очень медленно князь опустил руку. А его мозг продолжал лихорадочно искать логическое объяснение тому, что он только что услышал. Альдо знал, что все его самые непримиримые враги мертвы. Ожить никто из них не мог! И тут он услышал:
— Меня зовут Грегори Солманский!
Смех Альдо гулко разнесся по залу, и прозвучал он непривычно резко: Морозини не испытывал никакого веселья, только тревогу, которую он — к собственному негодованию — не сумел побороть. Он попытался дерзостью замаскировать свои истинные чувства:
— Солманский, явившийся из небытия? Браво!
Но в том случае, когда никого из семьи уже нет в живых, очень легко присвоить себе чужое имя и носить его… как фальшивый нос!
— Я вижу, вас смущает мое существование на этом свете. Вы были искренне уверены в том, что уничтожили всю мою семью. Ведь вы сами убили моего отца и моего брата, а ваша кухарка убила мою сестру. Но факты — упрямая вещь. Я действительно последний из рода Солманских. Я родился в Локарно 9 марта 1908 года в день святого Григория Нисского от короткого, но бурного романа графа Романа Солманского и графини Адрианы Орсеоло, вашей двоюродной сестры… Кстати сказать, ее вы тоже убили. Отсюда наше родство, которое вам настолько не по душе. Как это ни смешно, но я прихожусь вам двоюродным племянником. Удовлетворены?
Альдо стиснул зубы. Холодный пот выступил у него на висках при виде этого адского отродья. Морозини необходимо было выиграть время, чтобы прийти в себя. Он начал искать сигарету в портсигаре, и ему даже удалось уверенным жестом поднести к ней огонь. И все же он выронил револьвер, к которому немедленно бросился гигант-американец. Альдо спокойно сказал:
— Интересное семейство! Ваш отец в ответе за кровавую резню, на совести вашей сестры два убийства. Третье — мое — ей не удалось осуществить. Что же до вашей матери, то она убила мою мать, которая относилась к ней, как к дочери… Но сейчас я хотел бы спросить у вас: как вам удалось жить в этой стае и ни разу не оказаться на виду?
— Ну почему же, однажды я даже сыграл главную роль. Это было в Цюрихе во время праздника, который устроил Мориц Кледерман, ваш тесть, в честь дня рождения своей жены. Это я убил божественную Дианору одним выстрелом из пистолета. Дело оказалось настолько удачным, что я удостоился похвалы моего отца. Потом он отправил меня в Америку, чтобы спрятать там от швейцарских полицейских.
На этот раз Альдо пришлось бороться с подступившей тошнотой. Он два раза глубоко вдохнул. Ему стало ясно, что перед ним маньяк.
— Достойный подвиг! Невинная женщина была застрелена в тот момент, когда она радовалась жизни и пила шампанское вместе с мужем и своими друзьями. Но я повторяю свой вопрос: как получилось, что я ни разу не видел вас среди клана Солманских?
— Дело в том, что я примкнул к нему довольно поздно. Сразу после рождения отец доверил меня кормилице в Локарно, и там я оставался до восьми лет. Затем меня отдали в один из дорогих швейцарских пансионов, где я воспитывался под фамилией своего отца, потому что он признал меня. Имя моей матери оставалось неизвестным.
— Случалось ли вам видеться с матерью?
— В детстве мы часто виделись. Когда я повзрослел, мы с ней не встречались. После дела Фэррэлса[88]меня отвезли в Америку. Сначала я жил под псевдонимом Ольерик, чтобы прощупать почву и посмотреть, как меня примет семья. Но я сразу же отлично поладил с Сигизмундом, моим старшим братом, и вернул себе настоящую фамилию, а псевдоним использовал только для дела. Но если Сигизмунд сразу меня оценил, то об Анельке, к сожалению, этого не скажешь. Правда, она вообще никого не любила. Вас она ненавидела настолько сильно, что на этом мы с ней в конце концов и сошлись. После их гибели я возглавил банду Сигизмунда, и мне удалось провернуть несколько интересных операций. Именно во время одной из них я и познакомился с Мигелем Ольмедо, а затем и с его семьей. Тогда-то я и узнал о знаменитых изумрудах, утрата которых повергла в отчаяние дона Педро… Для меня это стало своего рода… откровением! Не считая того, что ожерелье стоит целое состояние, это была возможность заставить вас поработать на меня и отомстить за моих близких. Ведь вы должны были оказаться в моей власти! И сегодня вечером это свершилось. Вы загнаны в угол. Вы в ловушке!
— Теперь мне все ясно. Вы собираетесь меня убить! — констатировал Альдо так спокойно, словно он только что получил приглашение на ужин.
— Разумеется, но… мы не будем торопиться! У меня безумное желание, дорогой князь, позабавиться с вами. Убить вас одним выстрелом — это слишком быстро и совсем неинтересно. Я хочу насладиться вашими долгими мучениями… Вот это будет восхитительно и вполне достойно Солманских!
