– Луиза, он не простит тебя.
– Тогда мы будем квиты.
– Он просто выполнял свой долг, – заметила Кэт. Луиза пожала плечами, глаза ее прояснились.
– Знаю. Все они так поступают. Мне не пришлось бы семь раз выходить замуж, если бы все мои мужья не уходили выполнять свой долг. Но восьмого не будет, Катарина. Пришло время выполнить мой долг. Перед собой и перед Изабо.
Катарина крепко прижала ее к себе и не отпускала до тех пор, пока Луиза не потрепала ее по спине и не сказала:
– Тебе пора отправляться вслед за своим полковником. Он, кажется, опять вышел из-под контроля. На этот раз не стоит ждать так долго, чтобы вернуть его назад. – Луиза отступила на шаг и подмигнула Катарине. – А насчет Печа не беспокойся. Если тебе придется подстрелить его, мы с поварихой его залатаем.
Лейтенант, наклонившись вперед, напрягал слух, пытаясь разобрать реплики, которыми обменивались женщины, но смог расслышать только «подстрелить его». Когда Катарина повернулась к нему, он резко выпрямился и, вытаращив глаза, уставился на пистолет в ее руке, хотя она еще даже не прицелилась в него.
– Пожалуйста, мадам, мои обязанности… – Фраза оборвалась, так как подошедший к нему сзади Лобо ударил его. Долговязый лейтенант повалился бесформенной массой, и его бесцеремонно оттащили в сторону. Лобо, усмехаясь, посмотрел на Катарину.
– Ваша лошадь, мадам фон Леве, – сказал он, выводя оседланное животное. Он помог ей сесть в седло и бросил на нее сияющий взгляд. – Лейтенант показал мне, как, – сказал он, показывая на седло. – У меня хорошо получилось!
– Великолепно, – согласилась Катарина, улыбнувшись в ответ, а конь под нею нетерпеливо загарцевал, ощущая настроение всадницы. – И не забудь поблагодарить лейтенанта от моего имени, когда он придет в себя.
Она направила коня рысью по тополиной аллее, помахав рукой Луизе и Лобо. Несколько дней назад она провела послеобеденное время с Изабо, прощаясь и объясняя девочке, что однажды, возможно, мамы не будет здесь, но что она по-прежнему любит ее и что о ней позаботится Луиза. Сердце Катарины разрывалось, хотя маленькая девочка в действительности не поняла, в чем дело. Да и как ей понять? Она не помнила, что однажды уже потеряла мать.
Час спустя после ее отъезда из деревни Карабас начался проливной дождь. Она опустила поля шляпы, надвинув ее на воротник куртки так, чтобы большие капли стекали по спине, а не попадали за шиворот. Дважды ей казалось, что она вот-вот догонит Александра. Но когда разразилась буря, видимость ухудшилась, и теперь только время от времени она с трудом могла различить его темный силуэт, маячивший впереди.
Впереди. Всегда впереди. Она следовала вдоль реки Карабас так же, как и во время их предыдущей поездки, но на этот раз не было ни добродушного подшучивания, ни чувства товарищества, превратившегося со временем в дружбу. Она должна все объяснить ему и заставить его понять. Должна. То была тайна, от которой зависела ее жизнь… жизнь всей долины.
Дождь еще усилился, уменьшая и без того плохую видимость. Она промокла, но по-прежнему направляла лошадь на север, чтобы догнать Александра и заставить его понять.
Дорога, казалось, перешла в тропу. Такого не было в ее предыдущую поездку, и она нахмурилась. Вслушалась, пытаясь различить топот копыт, но шум дождя и рев реки заглушали все прочие звуки.
– Александр! – окликнула она. Никакого ответа. – Полковник! Полковник фон Леве! – Кажется, какое-то движение впереди? Катарина направила лошадь туда, где, как ей показалось, она увидела какие-то неясные очертания. Галька и грязь посыпались по склону холма. Она пригнулась к гриве коня, вглядываясь в туман. – Полковник фон Леве! – снова позвала она. – Полковник фон самонадеянный, никого не слушающий Леве, ответь мне, черт бы тебя…
Конь споткнулся и отчаянно рванулся назад, когда земля стала уходить у него из-под копыт. Сама того не подозревая, она направила лошадь к обрыву, туда, где стремительный поток подмыл берег. Ей удалось подавить охватившую ее панику, чтобы она не передалась и без того перепуганному животному.
– Спокойно, спокойно, – бормотала она, склонившись, насколько возможно, вперед и разглядывая размытую землю.
Обрушился еще один участок земли в форме полумесяца. Лошадь с громким ржанием отпрянула. Кэт почувствовала, как ее заносит вперед, и мир словно медленно завращался вокруг нее. Она увидела, что конь отпрянул от края, поводья волочились по грязи. Ей подумалось о том, как трудно будет Лобо очистить их.
В нескольких ярдах дальше по тропе расплывчато, будто залитая слезами акварель, возник образ Александра, что-то кричавшего ей, но слов разобрать было нельзя. Холод. Пронизывающий холод.
– Александр! – пронзительно закричала она. Ответа не последовало. Стремительные воды реки вздымались вокруг, чуть не накрывая ее, почти онемевшими пальцами она впилась в трещину в камне. Держись. Держись. Мокрые пряди волос свисали ей на глаза. Бриджи надулись, как паруса, заставляя ее, будто утлую лодчонку, бороться с течением при сильном ветре. Один палец соскользнул. Затем другой. Она сжала стучащие зубы, но не могла остановить дрожи. Из груди вырвалось рыдание. Она пододвинула один палец, затем другой, как паук, карабкаясь назад к узкой ненадежной трещине, с жадностью цепляясь за тонкую ниточку жизни.
У нее за спиной вода бурлила и ревела. Мощные потоки словно сплетали свои смертоносные нити в таинственный гобелен. Холод, струившийся от реки, расчленял ее мысли на не связанные между собой фрагменты. Выражение ужаса застыло на лице Александра при виде того, как она повисла в воздухе. Его рука тянется, тянется к ней, но все еще слишком далеко и не может удержать ее от падения в стремительные воды реки. Даже сквозь серый мрак бури взгляд его темных глаз пылал, будто солнечный свет, сфокусированный оптическим стеклом.
Кажется, что-то давит на шею? Изабо? Но она уже попрощалась с Изабо. Изабо не должно быть здесь. Изабо…
Кэт покачала головой. Изабо не было с ней. Она в безопасности. В Леве.
Катарина снова почувствовала, как ее стискивают руки маленькой девочки, и принялась петь, чтобы не подпустить надвигающееся безумие. Она должна карабкаться в безопасное место. Она должна сохранить свой разум.
– Александр, Александр, – принялась напевать она, заполняя его именем забытые слова мелодии. Она все пела и пела, а голос звучал неестественно хрипло, но он оставался единственной нитью, протянувшейся из гнетущего холода.
Давление на шею усилилось. Нет, нет. Она не могла позволить себе сейчас погрузиться в тепло своих мечтаний. Она запела громче, произнося первые пришедшие в голову слова: «Опускается темное облако, кажется мне, пойдет дождь…» она оборвала пение с диким смехом. Дождь, дождь, дождь… Что-то потянуло ее за плечо. «Изабо! Ты должна уйти. Мама…» Нет, она не сможет этого больше сказать. Слезы смешались с водой, струящейся по лицу. Пальцы ее ослабели и стали разжиматься.
