— Сибилла должна по крайней мере подняться с нами наверх, сэр. Неправильно оставлять ее здесь одну с мужчинами, даже если Дуглас — ее крестный. И мне надо…
— Ты покажешь ей комнату Тома, но и только.
К удивлению Амалии, Сибилла сказала:
— Вы должны пойти с нами, милорд.
Гарт и не помышлял о том, чтобы не пойти с ними, потому что больше не хотел выпускать Амалию из виду. Тем не менее он подозрительно посмотрел на Сибиллу, недоумевая, чего она надеется добиться.
Получив в ответ улыбку, он успокоился, но когда они подошли к двери комнаты, которая, по всей видимости, принадлежала Тому Мюррею, Сибилла обратила свою теплую улыбку на Амалию.
Вытащив флакончик из узкого рукава, она протянула его ей со словами:
— Я привезла это для тебя. Думаю, ты не взяла тот, что я тебе давала. Почему бы тебе не пойти сейчас в свою комнату и не подушиться? Я хочу переговорить кое о чем с сэром Гартом.
Амалия посмотрела на нее долгим взглядом, но взяла флакончик. Не глядя на Гарта, она сказала:
— Моя комната за следующей лестничной площадкой, сэр, справа.
Кивнув, но припомнив, что Саймон упоминал о засовах, он предупредил:
— Не запирай дверь, девушка.
— Не буду, — пообещала она и, снова бросив взгляд на Сибиллу, поспешила прочь.
Когда она ушла, Сибилла промолвила:
— Вам снятся тревожные сны, сэр.
От возмущения он чуть не выругался, но она спокойно добавила:
— Не обвиняйте Амалию, милорд. Я заставила ее рассказать мне, потому что видела ваше лицо после одного такого сна. Она говорила, вам снится паутина. Это так?
— Да, — буркнул он.
— Значит, я должна сказать вам…
Амалия торопливо разделась до рубашки, расчесала волосы и подушилась духами Сибиллы, прежде чем услышала щелчок задвижки.
Чувства были противоречивы. Страх, что он все еще сердится, боролся с радостью от их встречи, а в довершение этого ее одолевало любопытство.
Как только он вошел, она отметила, что выражение его лица смягчилось.
— Что тебе сказала Сибилла? — спросила она.
— Она сказала, что моя непослушная жена разболтала ей про мои сны.
— Но это же неправда! Она знала! Я же говорила тебе, она…
Ей пришлось замолчать, потому что в два шага он сократил расстояние между ними и приложил палец к ее губам. Дыхание Амалии сбилось, тело напряглось и приятно покалывало.
— Я знаю, ты не рассказывала ей о первом сне, сердце мое, но она каким-то образом заключила, что это был дурной сон. Однако ты рассказала ей о паутине.
Она расслабилась, услышав ласковое обращение. Он стоял очень близко, но не касался ее.
Желая дотронуться до него, она потянулась к его руке, скользнула пальцами внутрь ладони и обхватила ими большой палец.
— Я не могла рассказать ей про твои сны об Уилле, поэтому рассказала о паутине. Такое может любому присниться.
— Она так не подумала, — отозвался он мягким голосом, в то время как его руки обхватили ее ладонь.
— Да, не подумала, — призналась она чуть слышно. — Она сказала, что ты считаешь этот сон предостережением от ловушки…
— Так я и считал, — согласился он.
— Тебе всегда надо говорить правду? — с тоской спросила она.
— Ты прекрасно знаешь, что я больше не могу похвастаться этим, — возразил он, — поскольку знакомство с тобой явно испортило меня.
Она не могла этого отрицать. Не чувствуй он себя обязанным спасти ее…
— Ради тебя, — продолжал он решительно провоцирующим тоном, — я даже готов был позволить юному Симу солгать вместо меня, что уж совсем никуда не годится.
— Когда?
— Когда нам с ним надо было пройти мимо стражников у ворот Элайшо. И теперь я сомневаюсь, что ты можешь положиться на мое слово.
— Не говори ерунды, — проворчала Амалия.
Затем, набравшись духу, сказала:
— Не представляю, почему Сибилла опять заговорила о паутине именно сегодня.
— У нее была веская причина, — отозвался Гарт.
— Какая?
— Я скажу тебе, но есть кое-что еще, что я хочу вначале прояснить.
Она поморщилась:
— Возможно, мне не следовало приезжать сюда, но…
Он вновь заставил ее замолчать, приложив палец к губам.
— Ты не убедила даже Саймона, что его жизни угрожала реальная опасность, и не задумалась о том, как пришла к такому выводу. Сделай ты это — возможно, до тебя бы дошло, что в твоей логической цепочке не хватает нескольких зве… эй!
Он отдернул палец, который она прикусила, и приблизил к ней лицо.
— Ты, кажется, забыла, как я отвечаю на нападение, девочка моя.
Она быстро поцеловала его и так же быстро отступила назад.
— Я пока еще не готова признать, что ошиблась, милорд. Пока Файф с Бойдом были здесь, опасностыгуществовала. В любом случае я спасла Розали от брака с этим ужасным человеком, а Саймона от открытого неповиновения Файфу. Видишь ли, Файф удалился до того, как Саймон сказал, что не позволит Бойду жениться на Розали.
— Но Саймон ведь говорил, что не допустит этого, и…
— И у меня нет желания спорить с тобой на эту тему сейчас, — твердо прервала его она. — Я хочу знать, что тебе сказала Сибилла.
Он улыбнулся:
— Ревнуешь, женушка?
Она покачала головой:
— На это нет причины, сэр. Но мне любопытно.
Гарт продолжал улыбаться.
— Она сказала мне, что паутина вовсе не означает риска ловушки — во всяком случае, не совсем, — поправился он. — Хотя веревки и цепи…
— Но если они не символизируют ловушку……..
— Она сказала, что быть пойманным таким образом во сне означает осуществление заветного желания.
На мгновение она онемела. Затем, не в силах сдержаться, спросила:
— Но как она это узнала?
— Она сказала, что у нее есть друзья, сердце мое, много друзей, которые много чего рассказывают ей, даже такое. Она говорит, что верит им, и…
Он помолчал, глядя серьезно.
— И что?
— И я тоже этому верю, — закончил он, поцеловав ее. — Я раньше ни во что и никогда не верил так твердо, милая. Но если ты еще когда-нибудь выкинешь такую глупость…
Схватив зауши, она крепко поцеловала его и почувствовала, как он прижимает ее к себе.
Убеждая себя, что это единственный надежный способ помешать ему продолжать свои нудные нотации, она просунула язычок ему в рот и прижалась к нему всем телом, наслаждаясь его быстрым откликом.
Еще немного, и Амалия лежала на кровати без рубашки, наблюдая, как он сбрасывает с себя одежду быстрее, чем она считала возможным.
И потом он тоже не тратил времени зря, используя руки и губы, чтобы разбудить в ней страсть, но позволяя ей во многом руководить происходящим между ними. Она узнала, что женщина во время любовного соития может быть наверху, ничем не сдерживаемая, и может дразнить его так же легко, как он дразнил ее.
