— Это подло! — с возмущением воскликнула Бланш.
— Подумай, дорогая, — вкрадчиво предложил Жак, — а что, если будет ребенок?
— О Боже, — вскричала несчастная. — У него может быть такое же родимое пятно!
При этих ее словах черты лица Жака исказились от ярости.
— Если у нашего ребенка будет родимое пятно, то я его буду еще больше любить, потому что он будет напоминать мне тебя. — Он еще крепче прижал Бланш к себе. — Послушай, дорогая, мы занимались любовью, не так ли? Ты действительно думаешь, что я мог бы этим заниматься с женщиной, которую я только жалею?
— О, я не знаю! Я просто в растерянности!
— К сожалению, дорогая, я больше не собираюсь выносить эту «растерянность» или терпеть отрицание нашей любви. Я готов жениться на тебе, хоть в день церковного оглашения… А потом отправимся вместе в продолжительное путешествие по Европе.
Бланш посмотрела на него со слабой надеждой, — то, что он только что сказал, было ее заветной, тайной мечтой. И все-таки… Она печально покачала головой.
— Ну, а теперь что?
— Жак, я недостойна быть твоей женой.
— Во имя всех святых! Что, мне следует тебя выпороть, чтобы покончить с этим идиотизмом?
— Нет, ты не понимаешь. Я не могу выйти за тебя потому, что дала клятву.
— Пожалуйста, продолжай.
— Я совершила много грешных дел и теперь всю свою жизнь должна прожить в искуплении, — начала исповедоваться Бланш. Когда ты услышишь, что я сделала, тебе не придет в голову жениться на мне.
— Дорогая, ты, очевидно, не знаешь, насколько я решительно настроен или насколько я верю в тебя, — Жак даже засмеялся. — Что бы ни было на твоей совести, я уверен, большого значения это не имеет. Но умоляю, расскажи мне об этом, — ибо с настоящего момента мы должны все разделять вместе.
Его искренность придала Бланш силу продолжить.
— Это касается Ролана и Анжелики.
В солнечный полдень двумя днями позже Бенжамен встречал Жака и Бланш в Бель Элиз. Жак сделал все возможное, чтобы поддержать Бланш и дать ей набраться смелости. Они сидели в гостиной и ожидали Ролана.
— О, Ролан никогда не простит, когда услышит, что я сделала, — в сотый раз произнесла Бланш.
— Дорогая, мы уже говорили об этом много раз, — сказал Жак, сжав ее руку, — то, что ты сделала, абсолютно понятно при сложившихся обстоятельствах, и я уверен, что мой племянник согласится с этим. Мы приехали сюда именно потому, что ты настаивала на этом. Ты же сама сказала, что выйдешь за меня замуж только очистив совесть. Если уж кому и следует извиниться перед моим племянником, то это мне. В тот день, когда я приехал сюда с Андре, мною владела идея фикс уговорить Анжелику выступать в опере. При этом я рассчитывал, что именно ты будешь сопровождать ее. Я не осознавал, что вобью клин между Роланом и его женой, но, как оказалось, я в этом с лихвой преуспел. Не удивительно, что он запретил мне входить в его дом.
— О, Жак, не думаю, что Ролан имел в виду именно то, что у него вырвалось…
Когда хозяин появился в гостиной, они замолчали. Ролан выглядел торжественно в своем лучшем костюме. Приветствие его не отличалось сердечностью, он выглядел скованно и настороженно.
Жак поднялся и направился в сторону Ролана, протягивая руку.
— Ролан, как приятно снова видеть тебя. Должен извиниться за свое довольно нахальное поведение во время нашей последней встречи.
Печально улыбнувшись, Ролан пожал дяде руку.
— По правде говоря, Жак, я и сам сожалею о том дне, — приблизившись к Бланш, он и виду не подал, что заметил макияж.
— Дорогая, ты просто прекрасно выглядишь, — он поцеловал сестру в щеку и повернулся к Жаку. — Давай присядем.
Усевшись, Ролан с доброй улыбкой обратился к Бланш.
— Ты получила удовольствие от Нового Орлеана? Я полагаю, должен благодарить Жака за то, что он проводил тебя домой?
Бланш украдкой взглянула на Жака. Тот откашлялся и повернулся к племяннику.
— На самом деле мы с Бланш приехали лишь на очень короткое время и вернемся в Новый Орлеан до наступления сумерек.
— Понимаю, — нахмурившись, сказал Ролан. — Если вы приехали с каким-то посланием от Анжелики, то можете ответить ей, что относительно будущего нашего брака я через посредников говорить не собираюсь.
— Я… э… — откашлялся Жак, — думаю, у нас нет послания от Анжелики.
Долгое время Ролан хранил молчание.
— Понятно. Полагаю, что она и ребенок здоровы?
— Да, конечно, — поспешил уверить племянника Жак.
— Тогда, пожалуйста, объясните, что привело вас сюда?
Бланш попыталась было заговорить, но Жак поднес палец к губам.
— Ролан, у Бланш есть кое-что, что она хотела бы обсудить с тобой. Но сначала… — он остановился и улыбнулся Бланш, — Ролан, поскольку ты единственный родственник-мужчина Бланш, я прошу твоего согласия на наш брак.
К их удивлению, Ролан широко улыбнулся.
— Ну что ж, дядя, — это прекрасная новость. Я догадывался, что вы любите друг друга… уже давно, и я просто рад, что наконец-то вы надумали решить этот вопрос.
— Тогда, я полагаю, у нас есть благословение? — спросил Жак.
— Да, конечно.
— Есть еще один момент, Ролан, — осторожно вставила Бланш.
— Да, дорогая?
Бланш нервно заломила пальцы.
— Как здесь упомянул Жак, я должна очистить совесть перед тем как выйти замуж.
— О, да? — нахмурился Ролан.
— Думаю, что будет лучше, если я вас оставлю вдвоем и рассужу результаты ваших переговоров позже, — с этими словами Жак покинул гостиную.
После того как он вышел, Бланш долго сидела, не поднимая глаз.
— Ролан, я приехала просить прощения, потому что я вмешалась в оба твоих брака.
— Неужели? Но как, дорогая? — он поднял бровь.
— Это долгий рассказ, — она смотрела на него сквозь слезы.
— Зачем беспокоиться? Я уверен, что бы ты ни придумала, все это преувеличено. Самое лучшее оставить все в прошлом…
— Нет, — энергично прервала Бланш. — Я должна сказать тебе, или я не смогу выйти за Жака.
Недоумевая, Ролан решил выслушать ее до конца.
— Хорошо, сестрица. Если это настолько серьезно, рассказывай.
Бланш кивнула и смело посмотрела ему в глаза.
— Насколько ты знаешь, пятнадцать лет назад твой отец женился на моей матери, и я переехала сюда. Некоторое время я… — голос Бланш перешел на шепот, — мне пришло в голову, что я в тебя влюблена. Но я знала, что ты никогда не полюбишь меня из-за моего родимого пятна на лице.
— Бланш!
— Пожалуйста, выслушай меня, — взмолилась она.
