больное место Коса, чтобы вулканическая сила немного умялась. Но результата это не принесло, только больше разозлило друга.
— Заткнись! — жёстко отрезал Космос, со всего размаху ударяя игрушку, висевшую перед лобовым стеклом указательным пальцем. — Лучше заткнись…
— Ладно, Сань, Космосила просто лишка по осени хватил, вот и мозги всем канифолить пытается, аж блевать тянет, — Пчёла, больно дёрнув холмогоровское плечо, с раздражением смотрел на друга, надув курносые ноздри. — Да, Космос? Соображаешь?
— Умный мне тут нашёлся, — Кос вырывает свое плечо из пчелиного захвата, и пытается не соскочить на другую, болезненную для себя тему, — но не об этом речь была, Сань, давай лучше, оклемайся с дороги, а там потом сразу найдем занятие. Не оставим!
— Начал бы об этом сразу, — к чему Космос развел сыр-бор известно только его юпитерскому богу, — а то завел разговор, профессор! Разгалделся!
— Да развели тут, сразу и не вспомнишь, чего планировали!
А следующим утром последовал звонок от Пчёлы, разбудивший Сашу в неведомую рань. Белов не успел отделаться от упрямого стука вагонных колес, как оказался в Шереметьево. На все отмазки, что Пчёла, кажется, с адресатом ошибся, Витя не реагировал, а лишь попросил пересечься в девять. К чему взялась вся хитрая конспирация, Саша не понимал, но спорить с братом в блаженные восемь утра неповадно, да и не мог он в этом случае отказать.
И теперь стоят они с Пчёлой, как два тополя на Плющихе, пытаясь выследить Лизу, прилетевшую в Москву ранней пташкой родного Аэрофлота.
Павлова заметно изменилась с последней встречи. Рыжеватая блондинка сияла задорной улыбкой на губах, что нисколько не напоминало тень из прошлого сентября — тихую, похудевшую, с бесцветными глазами и затаенной обидой на Космоса. Осень не пощадила их, разводя по двум столицам, пронёсшись по сказке красавицы и чудовища будто арбалетом, но Белов стопроцентно уверен, что Лиза приехала не ради свадьбы Фила!
Космос должен маячить где-то на горизонте, но почему-то среди встречающих его нет. И он до сих пор не ведает, что свидетельница Томки — вовсе не подруга из Владика. Что ж, сильнее будет бурная радость, если Косыч не набьет им с Пчёлой морды раньше времени…
Лиза приветливо машет друзьям, и, оказываясь рядом с Пчёлой, сдергивает с головы помятый капюшон, в котором он прятался. Белов заключает двух Пчёл в объятия, и радостное верещание не смолкает до самой квартиры Павловых, в которую привезла их «девятка», пойманная Сашей на выходе из аэропорта. Дом на Профсоюзной встречает молодежь заметной пустотой и иссохшим кактусом, который ждал свою хозяйку на подоконнике.
Витя кидает чемодан сестры в сторону, и вваливаясь на кухню, лениво растекается на табурете. Лиза орёт на брата благим матом, укоряя за испорченный цветок, а Саша смеётся, понимая, что время не меняет отношения Пчёлы и его младшей сестры.
Через каких-то пятнадцать минут троица, как и во времена беззаботного детства, пьет чай «со слоном» — единственным продуктом, который обитал на одинокой кухоньке.
Лиза успевает мучить отцовскую гитару под тихий перезвон собственного голоса, а ребята не бросают вредной привычки, куря прямо на кухне, слегка приоткрыв форточку. За окном настоящая весна, которую они неосознанно ждали, едва очнувшись от зимних холодов.
— Но если есть в кармане пачка… сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день… — нужные аккорды вспоминаются не без труда, и Лиза медленно перебирает струны, пытаясь подобрать песню Цоя, — и билет на самолёт с серебристым крылом, что… Блин! Пчёл, ну я же просила заменить! Опять! — гитарная струна с надрывом лопнула, и инструмент пришлось отложить в сторону.
— Не тяни струны, как котяру за муда. Во всех позах этого проклятого слова! — Лиза по-лисьи недовольно фыркнула в ответ, осматривая следы своего творчества, а Пчёла задергал руками, передразнивая младшую сестру. — Не жалко, мелкая, свой инструмент?
— Лучше бы показал пару-тройку новых аккордов, а не давил морды, Пчёл, — Лиза не пропускала брату колкости. На этом и строилось их полное взаимопонимание, помноженное на кровное родство. — Но давай учить не будешь, кандидатуры на святое место найдутся и без меня! Ты им даже счёт не ведёшь…
— Ага, блин, там уже очередь из желающих на сеанс, — Белов поддержал заметное дружелюбие Лизы, забыв о проявлении мужской солидарности. С этой шальной дамой было покончено ещё утром, когда Саша не сдал двух Пчёлкиных Космосу. — Только Пчёл, ты помни, не продешеви! А то заразу цепанешь там, и всё, нету Кука!
— Аборигенки сожрут, без соли! — Павлова расставила ладони перед лицом Вити. — Вот с такенными ручищами, мы ещё им бы приплатили за всё хорошее! За прожарку!
— Ебать, кто бы сомневался, что меня уже продали! Барыги! — Пчёле впору сокрушаться, что его так низко оценили, на аборигенок ведь не согласен, но он лишь вливается во всеобщий ржач. — Белый, всего-то херню какую-то на Урале прокантовался, а строишь схемы! На вас другие города с Лизкой плохо влияют!
— А я смотрю, ребята, тут никто из вас зря времени не терял. Да, Саш? А ты, Вить, поясни… — Лиза отпила глоток чая, пытаясь передохнуть от последней порции смеха. С комнатным балаганом она сегодня просто так не разделается; ведь обоим интересно, почему с вещами приехала. И отмазка, что прибыла к Филу и Томке на свадьбу, заранее обречена на провал. — Ты про какие там позы пытался мне рассказать? Кого я там тяну?
— Не виляй хвостом, лиса! У тебя это лучше с Косом получается, он ведётся, бедняга, — Саша вновь принял свой обычный ровный вид, начиная воспитательную беседу с Лизой. — Ты почему раньше не явилась, красивая? Мы про это и спросить тебя хотели!
— Перья чистила, — Лиза, изменившаяся в лице, не спешила рассказывать, что их отношения с Космосом, не без чужого вмешательства, стали похожи на натянутые струны.
Либо завязывать морской узел, либо бежать без оглядки. Такое настроение царило между ними, когда Лиза со слезами провожала Холмогорова в Москву, а он, скрепя сердце, дал ей право выбора. Не зная, что не было у неё никакого выбора… На ладони прочной линией читалось редкое греческое имя из шести букв, и это значит, что Павлова приняла окончательное решение, которое не подлежало пересмотру.
Все карты легли в пользу Космоса, и другой расклад изначально обречён на проигрыш. Потому что ей больше никто не нужен. И на солнце бывают пятна, а Лизу греют только московские прямые лучи. Космос знал об этом лучше других.
— И как с чисткой? — первым поинтересовался Пчёла, как и всякий заботливый старший брат, которому не слишком хочется видеть понурую голову сестры. —
