лицу падчерицы, что слухи не врут. Он отвесил ей несколько звонких пощечин, не обращая внимания на ее крики, бормоча что-то про грех и проклятье, а затем снова взялся за тонкий ремешок, который был уже хорошо знаком несчастной девушке.
Удары сыпались градом. Он не разбирал, куда бил, но Элена защищала крошечное существо, что было плодом ее единственной любви, а потому просто сжалась в комок, прикрывая руками живот и лицо.
Когда Йохан Ливи устал посыпать ударами падчерицу, она лежала без движения. Он прочел над ней молитву, прося Бога, как и прежде, отпустить ей все прегрешения, а затем вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.
Ливи втайне надеялся, что у Элены случится выкидыш: это избавило бы их от тяжкого позора, но этого не случилось. Он приказал стеречь ее и никуда не выпускать из дома, чтобы никто не узнал о беременности. Вере и Марине велел говорить, что Элена больна и прикована к постели, но так как у девушки почти не было друзей, то ею не слишком интересовались.
Оставалось выяснить имя отца ребенка, но Элена проявила недюжинную выдержку и наотрез отказалась его назвать. Не помогали ни угрозы, ни посулы. Она все еще надеялась, что вот-вот явится ее возлюбленный и заберет ее из этого ада. Но Ян так и не пришел.
И лишь много месяцев спустя она узнала, кто сыграл роковую роль в ее судьбе, и это открытие почти уничтожило ее. Вера, случайно подслушав разговор между приемной матерью и сестрой, сделала вывод, что Элена предала ее. Она не только тайно встречалась с мужчиной, который принадлежал ей, но, оказывается, вышла за него замуж и носила его ребенка.
Значит, ее убогая сестрица решила посмеяться над ней? Обманом втерлась к ней в доверие, убедив всех в своей беззащитности, а сама поступила так подло и гадко? Разве она забыла, как Вера была добра к ней? Как защищала от нападок жителей города?
Ярость, что охватила Веру, затопила ее целиком. Сначала она подкинула записку отчиму о том, что Элена вступила в преступную связь и забеременела, с особым удовольствием слушая, как пастор накладывает наказание на сестру. Затем попыталась соблазнить Яна, но он указал ей на дверь. И пастор получил следующую записку с именем подлеца-соблазнителя.
Юноша ожидал весточки от Элены или Марины, но вместо этого его схватили и отправили в местную тюрьму – мрачный каменный мешок, возвышающийся на берегу океана далеко за городом. Яна обвиняли в том, что он воспользовался неопытностью благочестивой девицы и обесчестил ее. Суровое наказание вряд ли было законным, но судьи встали на сторону пастора. Из-за него Ян умер в тюрьме, а Элену вынудили отдать свое новорожденное дитя в приемную семью.
Рассказчица замолчала.
Во внезапно повисшей тишине раздавались только звуки догорающих дров в камине. Вьяра уже не выглядела надменной или злой. Разве что легкая грусть тенью проносилась по ее лицу. Десятки вопросов, что рождались в голове Анны, слушавшую хозяйку дома, куда-то исчезли. Хотя она могла поклясться, что ей приходилось то и дело сдерживать себя, чтобы не прерывать рассказ.
– Наверное, – ровных голосом произнесла Вьяра, глядя на затухающее пламя, – ты хочешь меня о чем-то спросить, не так ли?
Анна медленно убрала руки с подлокотников и поняла, что неподвижно просидела почти два часа.
Вьяра выглядела отстраненной, почти равнодушной. Хотя это могло быть обманчивым впечатлением.
Анна кашлянула.
– Что стало с ними? Ливи? Мариной? Девочками?
Женщина перевела взгляд и устремила его на гостью. Она долго и пристально рассматривала Анну, словно диковинное существо, а затем сказала:
– А каким, по-твоему, мог стать финал этой драмы?
Тут явно был какой-то подвох, но Анне вовсе не хотелось играть ни в какие игры. Лишь одно слово приходило ей на ум.
– Справедливым, – спокойным тоном произнесла она.
– Что ж, – голос Вьяры приобрел ласковые нотки. – Справедливость – это та незримая и непредсказуемая сила, что проявляет себя так, как ей одной вздумается.
– Не верите в нее? – не удержалась девушка.
– Еще как верю! – горячо отозвалась Вьяра. – К сожалению, для самих пострадавших бывает слишком поздно, и они, к несчастью, не имеют возможности насладиться ее дарами. Вот бы справедливость настигала нас всех мгновенно, как тебе кажется?
– Вам не хуже меня известно, что Вселенная живет по своим законам.
– Верно.
Это коротенькое слово в устах Вьяры прозвучало так горько и столько в нем было отчаяния и скорби, что Анне стало ее жаль. Почувствовав это, Вьяра сразу переменилась. Лицо ее приобрело прежнее горделивое и замкнутое выражение.
– У справедливости есть свои границы и отпущенное для этого время. Ты спросила, что случилось потом… Вера выскочила замуж. Ей давно не терпелось это сделать. Уехала с мужем, чтобы оказаться подальше от прежней семьи. Наш глубокоуважаемый пастор весьма успешно проповедовал еще несколько лет. Был весьма почитаем здешними жителями, тиранил Марину и Элену, а потом в один прекрасный момент скончался дома во время трапезы. Подавился.
– Он ел один? Никто ему не помог? – произнесла Анна, догадываясь, что здесь не все так просто.
– Ты хотела бы помочь такому, как он?
Глаза Вьяры превратились в полыхающие голубые огни. Но Анна не испугалась.
– Первая нормальная реакция – спасти жизнь.
– А вторая? Даже когда ты знаешь, что этот человек – причина твоих несчастий или несчастий того, кого ты любишь?
– Я никогда не была в подобных обстоятельствах, и мне трудно судить. Впрочем, судить других – любимое занятие людей.
– Именно. Но вернемся к Йохану Ливи. В тот вечер они ужинали с Мариной и Эленой. Обычный семейный ужин. Довольно скромный, чтобы не развращать слабую плоть, разумеется. Жена пастора почти смирилась со своей судьбой. Ее жизнь всецело принадлежала ему. Она подстраивалась под него, угождала. Если не по собственному желанию, то из страха за себя и своих детей. Элена жила вдали от ребенка, которого родила в своей комнате, откуда не выходила несколько месяцев подряд. Пастор приложил много сил, чтобы позорная тайна не вышла за пределы его дома. Как только она благополучно разрешилась от бремени, он дождался глубокой ночи, чтобы отнести ребенка в сиротский приют. Там он наплел, что ребенка оставили на пороге церкви и родители неизвестны.
Лишив Элену возлюбленного и дитя, пастор превратился для нее в смертельного врага. Каждая минута, прожитая им, отнимала минуты жизни у нее. И потому, когда Йохан Ливи внезапно схватился за горло и в одно мгновение стал ярко-красного цвета, она поняла, что час возмездия настал. Марина, понятное дело, испугалась и, как ты и сказала, кинулась помочь. Но тут ее дочь проявила недюжинную решительность. Она схватила мать за руку и остановила. Марина была в ужасе. Сперва она не поняла, почему дочь удерживала ее. Ведь на полу умирал человек. Элена
