Непокорная фрау Мельцер - Якобс Анне

– Ну, как вы двое? Все в порядке?

Додо оставила носок и сделала реверанс, Лео попытался поклониться, как слуга.

– Да, папа.

– Добрый день, папа.

Как официально они себя вели! Разве требовал он когда-либо от них такого? Это причиняло ему боль. Ему не хотелось, чтобы собственные дети приветствовали его так, словно он школьный учитель.

Китти вышла из глубины прихожей, где поправляла прическу у зеркала.

– Как, по-твоему, они могут себя чувствовать, Пауль? Конечно, хорошо. Мы лелеем наших неугомонных шалунов, кормим и поим их. Приветствую тебя, братишка. Дай-ка я тебя обниму. Ты выглядишь сегодня таким мрачным. Может быть, у тебя какое-то горе?

– О, Китти.

Она засмеялась и схватила детей за руки.

– Вы должны вести себя очень тихо. Как маленькие мышки, да? Иначе мы разбудим младенца. Герти? Как там наверху? Эти двое хотели увидеть своего маленького двоюродного братика.

– Думаю, его сейчас кормят.

– О, боже мой, – вздохнула Китти. – Но это не имеет значения. Такова жизнь, дети. Младенец пьет молоко из груди матери.

У Пауля снова возникло впечатление, что события проходят мимо него. Он последовал за Китти, которая с детьми поднялась по лестнице на второй этаж и скрылась в комнате Лизы. Сам он в растерянности остался в коридоре, не чувствуя себя вправе войти.

– Передайте детям, что я жду их внизу, в своем кабинете, Эльза.

Это заняло больше времени, чем он предполагал, поэтому он коротал минуты, листая каталог кольцепрядильных машин, однако не мог полностью сосредоточиться. Наконец он услышал голос Китти в коридоре:

– Ведите себя хорошо, вы двое. Увидимся вечером.

– Во сколько ты придешь, тетя Китти? – спросил Лео.

– Не приходи слишком поздно, хорошо? – попросила Додо.

– Где-то в шесть, думаю.

Он услышал двойной вздох, и вскоре дети постучали в дверь кабинета.

– Я иду! – крикнул он. – Одевайтесь, мы идем в парк.

Шепот за дверью. Когда он вышел в коридор, они расступились с невинными выражениями лиц.

– Госпожа фон Доберн пойдет с нами? – посмотрела на него Додо.

– Нет.

Похоже, это известие их обрадовало. Он почти усмехнулся, увидев, как торопливо они бегут по коридору, натягивают сапоги и влезают в пальто. Герти подбежала и повязала им шерстяные шарфы, затем принесла Паулю его пальто и шапку.

– Мы идем гулять? – подозрительно спросил Лео.

– Посмотрим. Почему ты не надеваешь шапку? На улице холодно.

Лео повертел меховую шапку в руках, сморщил нос и наконец надел ее.

– Что не так? – поинтересовался Пауль.

– Ничего, папа.

Он начал терять терпение. Почему он лгал? Неужели сын так мало ему доверял?

– Лео, я спросил тебя!

Он остановился, потому что почувствовал, как гневно звучит его голос. Додо пришла на помощь брату:

– Он ненавидит эту шапку, папа. Потому что она его щекочет. И потому что мальчишки в классе смеются над ним.

Понятно. По крайней мере, это было объяснение. Пауль даже мог что-то с этим сделать.

– Это правда, Лео?

– Да, папа.

Он колебался. Конечно, Мари могла воспринять это неправильно. В конце концов, она подарила ему шапку на Рождество. Но с другой стороны…

– Какую шапку ты бы хотел, Лео?

Сын недоверчиво посмотрел на него. В этом взгляде сквозила настороженность, и Пауль почувствовал легкую боль. Похоже, у Лео не было к нему ни малейшего доверия.

– Такую же, как у остальных.

В следующем году Лео перейдет в мужскую гимназию, и тогда вопрос о шапке будет снят. Однако до тех пор…

– Тогда мы сначала поедем в город, и ты покажешь мне в витрине, какую шапку ты хочешь.

– И… и ты купишь ее мне? – недоверчиво спросил Лео.

– Если хватит денег ее оплатить!

Он усмехнулся, надел шляпу и поспешил вперед, чтобы выгнать машину из гаража. За спиной на заднем сиденье снова раздался шепот. Они вдвоем все еще крепко держались друг за друга. Единый фронт брата и сестры.

– Папа ведь богат? – услышал он голос Додо.

– Конечно, – подтвердил Лео. – Но он ведь не покупал никогда шапки. И вообще сегодня воскресенье, магазины закрыты.

– Увидишь.

Пауль вдруг понял, что ему будет гораздо легче завоевать сердце дочери. Додо была открыта, она шла ему навстречу. И, похоже, доверяла ему.

– Папа?

Он медленно и осторожно ехал по аллее к воротам, уже думая о том, где бы припарковать машину в городе.

– Что, Додо?

– Можно мне тоже повести машину?

Это было уже слишком. Он буквально слышал назидательный голос госпожи фон Доберн, и в то же время это его раздражало.

– Это невозможно, Додо. Детям не разрешается водить автомобиль.

– Я просто хочу порулить, папа.

Хм. А почему бы и нет, собственно? Это был его парк, его аллея. Никто не должен был указывать ему, что делать на его частной территории. Он остановил машину.

– Подходи сюда. Осторожно, не испачкай сиденья своими ботинками. Вот так… Садись ко мне на колени.

Как она была взволнована! Как вцепилась в руль! С какой серьезностью она подошла к делу, ее глаза сузились, лицо было решительным, губы плотно сжаты. Он вел машину как можно медленнее, помогал, когда у нее не хватало сил, хвалил ее и наконец заявил, что уже хватит.

– Какая жалость! Когда я вырасту, я буду ездить только на автомобиле. Или буду летать на моторном самолете. Или на планере.

Он подождал, пока она забралась обратно на заднее сиденье, вопросительно посмотрел назад, но Лео молчал. Казалось, у его сына не было никакого желания водить машину.

В воскресенье в это время торговые улицы в центре города были не очень оживленными, тем более что из-за холода большинство жителей Аугсбурга сидели дома в теплых комнатах. Лишь немногие праздношатающиеся прохожие прогуливались мимо витрин магазинов, среди них дамы в мехах, господа с тростями и в строгих шляпах. Пауль остановился перед центральным универмагом, и они посмотрели на выставленные в витринах детские шапки, но ни одна не пришлась по вкусу Лео.

– Как она должна выглядеть?

– Такая, как у Вальтера. Коричневая, с ушами, которые можно сложить внутрь. А спереди длиннее, вот так, с козырьком.

– Я понял.

Он нашел специализированный магазин спортивной одежды, где действительно была вожделенная шапка. Только ушей не хватало, но это было не так страшно.

– Такая?

– Да, именно такая, папа!

По крайней мере, Лео поблагодарил его счастливым взглядом серо-голубых глаз. Они немного постояли перед «Домом шляп», где Додо никак не могла налюбоваться на модные женские модели, затем, когда он увидел кондитерскую Zeiler на другой стороне улицы и направился туда, Додо как вкопанная остановилась перед маленьким книжным магазинчиком. «Айзель. Художественная и книгопечатная продукция. Газеты, иллюстрированные журналы, литература».

– Ту книгу, папа!

Она указала на книгу в коричневом льняном переплете и с золотым тиснением. «Отто Лилиенталь: Полет птиц как основа искусства воздухоплавания».

– Это техническая книга, Додо. Очень сложный текст. Ты не поймешь ни слова из нее.

– Но все же!

– Нет смысла, Додо. Тебе это не понравится.

Какой она была упрямой! У него мелькнула мысль, что, возможно, это упрямство досталось ей от бабушки. Не от мамы, а от Луизы Хофгартнер.

– Все очень просто, папа. Аэроплан летает как птица. У него два крыла.

К счастью, у него была козырная карта в рукаве, и он без колебаний разыграл ее:

– У нас есть эта книга в библиотеке, Додо. Ты можешь посмотреть ее там.

– Правда? Поедем сейчас же обратно на виллу?

Какая сумасшедшая девчонка! Кукла, которую мама купила для нее, лежала нетронутой на диване. Вместо этого фройляйн хотела читать книгу об искусстве полета, которая была ей не по зубам.

– Мы можем пойти в кино. Хотите посмотреть, что показывают в «Капитолие»?

Интерес был умеренным. Додо хотела сразу на виллу, Лео пожал плечами.

– Если хочешь, – произнес он со скучающим видом.