— Нет, мэм. Я не могу дать столько, право, не смогу продать его больше чем за…
Она резко оборвала ювелира:
— Это ваше дело, сэр. Могу я получить наконец колье?
Он тихо выругался, а ей захотелось плясать от радости.
Спустя десять минут она вернулась к сидевшей в ландо Лиззи с широкой улыбкой на лице.
— Куда теперь, миссис? — спросил Оскар.
Байрони глубоко вздохнула, не переставая удивляться успешной сделке.
— На склад одежды.
* * *
— Где ты пропадала?
Байрони смотрела на мужа, стоявшего на нижней ступеньке веранды, уперев руки в бока, с непроницаемым выражением лица.
— Ну? Мамми Бас сказала, что ты рано утром уехали с Лиззи в Начиз. А сейчас солнце уже клонится к закату. Где ты была, Байрони?
Внезапно она засомневалась, стоит ли ему говорить. Разве не может он остановить выполнение заказа на складе одежды, откуда должны были привезти хлопчатобумажные брюки, рубахи и юбки? Бочонки с солониной были уже на пути к баракам, так что с этой стороны опасности не было. А может быть, все-таки была?
Он мог не только остановить всю операцию, но, как хозяин, конфисковать все закупленное. Неужели он проявит такую жестокость?
Байрони облизала внезапно пересохшие губы.
— Я тебе отвечу, — Начала она, понимая, что выбора не было. Он все равно довольно скоро узнал бы правду.
— Я жду.
— Я продала колье Айры и купила одежду и еду для рабов.
Брент словно получил удар в живот от гиганта вроде Сента Морриса. За весь этот показавшийся ему вечностью день ему и в голову не пришло, чтобы Байрони могла это сделать. Он весь день думал о том, куда она уехала, то поддаваясь тревоге, то приходя в ярость, допускал, что она рассердилась на него за то, что он так бесчувственно обошелся с ней ночью. Дьявол, он пережил не самые приятные мгновения.
— Понятно, — наконец ухитрился произнести Брент.
— Ты сказал, что я должна сама найти средства, если помнишь.
Да, черт побери, он помнил каждое свое язвительное, насмешливое слово, сказанное ей. Но он вовсе не имел в виду именно это.
— Проклятие, Байрони… — Он тут же умолк, взъерошив волосы. Внезапно он увидел всю ситуацию со стороны, глазами постороннего наблюдателя и рассмеялся, закинув голову.
— Что здесь происходит? Брент, по какому это поводу вы так развеселились? — Лорел переводила взгляд с Брента на застывшую с прямой спиной Байрони и обратно.
— Маленькая миссис его рассмешила, — проговорила довольная Мамми Бас, почесав длинным ногтем свою лысеющую голову.
Брент взял себя в руки и обратился к жене:
— Пойдем в библиотеку? Мне кажется, нам нужно обсудить это с глазу на глаз.
Усевшись на угол отцовского письменного стола, он смотрел, как Байрони входила в комнату. Она сняла шляпку с пером и машинально размахивала ею, держа за ленты. Прическа ее растрепалась. Ему хотелось, чтобы в эту минуту выражение ее лица было таким же привлекательным, как и весь ее вид. Брент мысленно снимал с нее бледно-голубое платье, вспоминая, как он поднимал до талии ночную рубашку, как раздвигал ей ноги и входил в нее. Он на мгновение закрыл глаза, удивляясь тому, что по всему его телу снова прокатилась волна желания.
— Что ты хочешь мне сказать, Брент?
Ее вызывающий тон мгновенно вернул ему бдительность. Он улыбнулся Байрони.
— Что наши люди будут одеты лучше всех рабов на Юге. Сегодня после полудня я говорил здесь, в Уэйкхерсте, с мистером Крэнфордом. Он поставит много разной одежды еще до конца этой недели. И не только для рабов, занятых на плантации, но и для мастеровых, домашней прислуги и, конечно, для детей.
Байрони оставалось лишь изумленно смотреть на Брента.
— Почему ты ничего не сказал? Почему делал вид, что тебя это не беспокоит?
Он посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом.
— Как мне помнится, ты весьма серьезно говорила о том, что есть во мне плохого. И я.., да, моя дорогая, мне нравится не распространяться о некоторых своих действиях.
— Ну да, и мне тоже, разве нет? Но я не уверена, что это хорошо.
Брент подошел к Байрони, и она, насторожившись, отпрянула от него.
— Почему ты бежишь от меня?
— Я не бегу, — возразила Байрони, сжав зубы.
Его длинные пальцы легко погладили ее подбородок, синие глаза, потемневшие почти до черноты, пристально смотрели на нее.
— Опять невостребованная похоть, Брент? — Она тщетно попыталась изобразить презрительную ухмылку.
Брент приблизился к ней, и она, быстро повернувшись, ухватилась за ручку двери, но не успела выйти.
Брент прижал дверь рукой.
— В тебе нет ничего невостребованного, Байрони.
Я не трону тебя, по крайней мере пока.
Она медленно повернулась к нему, не отрываясь смотря на верхнюю пуговицу его белой рубашки.
— Нет, — пробормотала она, — Не думаю… Не имеет значения. Ты меня очень злишь.
— Или радую?
Байрони насмешливо посмотрела в его лицо.
— Не понимаю.
— Дорогая моя Байрони, я вспоминаю, что ты говоришь мне.., когда ты счастлива.
Байрони проговорила твердо и спокойно:
— Любовь можно умертвить, Брент. Я привыкла верить, видимо, девичья глупость, что если человек полюбит, то это навеки. Но, наверное, так бывает далеко не всегда.
— Сначала нужно доказать, есть ли она, — насмешливо заговорил Брент, но, попав в ловушку, почувствовал, что не уверен. Ни в ней, ни в себе.
— Если не возражаешь, я приняла бы ванну перед ужином.
Брент машинально отступил от двери. Байрони вышла из библиотеки, легкой походкой направилась к лестнице.
Лиззи вернулась в свое прежнее обычное для нее состояние, отметила про себя Байрони, слушая счастливую болтовню девочки, пока та помогала ей раздеться и улечься в ванну.
— Джош такой красивый в новой одежде, — радостно сообщила она, доставая вечернее платье Байрони и нижнее белье.
— И ты будешь очень хороша в своем новом платье, — заметила Байрони.
Несколько новых платьев, если верить словам Брента. Настроение Байрони внезапно упало. Что будет, когда они уедут? Новая одежда ровным счетом ничего не изменит. Пять сотен душ будут оставаться собственностью Уэйкхерста. Если они уедут, оставит ли Брент Фрэнка Пакстона? При одной мысли об этом Байрони проняла дрожь. Тысячи мыслей пронеслись в голове. Почему жизнь никогда не бывает такой простой, какой кажется в детстве?
* * *
Байрони неожиданно проснулась и села на кровати.
Понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к темноте. Брента в постели не было. Простыня и его подушка не были смяты. Значит, он не ложился.
«Превосходно, — подумала она, поджимая губы. — Пусть делает, что угодно. Пусть соблазняет каждую встречную женщину. Пусть…»
