— О Боже!
— Не соблаговолишь ли ты просветить меня, о чем шла речь? «
— Конечно, слушай! Джаред, ты не поверишь, я такое узнала! Джиффорд Ситон и Деметрия — прямые потомки Эдварда Йорка. У них недостающая часть карты.
— Матерь Божья! — Джаред ожидал услышать все, что угодно, но только не это. Он уставился на жену в немом изумлении. — Ты уверена?
— Совершенно! — Олимпия горделиво улыбнулась. — Я давно заподозрила это, как только узнала короткую историю его семьи и выяснила, что он тоже интересуется Вест-Индией. Потом я увидела его часы, и мотив рисунка показался мне знакомым.
— Какой мотив?
— Морская змея. — Олимпия не смогла сдержать своего триумфа. — Та самая, которая была на носу корабля на втором форзаце дневника Лайтберн. — Герб корабля Йорка?
— Совершенно верно. Сегодня я сказала ему о своих подозрениях, и он подтвердил, что Йорк его прадед, об этом мы и говорили.
— Черт возьми, кто бы мог подумать!
— Он и Деметрия — дети дочери Йорка, поэтому у них другое имя.
Джаред погрузился в раздумья:
— Значит, все это время за дневником действительно шла охота.
— Да. — Олимпия взяла его руку в свою. — Джаред, не обижайся, я не хочу делать тебе больно, но ты должен знать, что Деметрия подстроила вашу встречу три года назад для того, чтобы ее брат мог беспрепятственно заняться поисками пропавшей половины карты.
— Она уговорила Хартвелла, чтобы он нас познакомил, только для того, чтобы этот придурок разыскал карту? — В голосе Джареда звучало нескрываемое отвращение.
— Я уверена, что Хартвелл ничего не знал о ее истинных намерениях, — торопливо сказала Олимпия.
— Наверняка он все знал и рассчитывал воспользоваться этим знанием в будущем. А может, он был просто пленен ее красотой, как и все. Но теперь это уже не имеет никакого значения.
— Совершенно верно, — поспешила согласиться Олимпия. Ей вовсе не хотелось, чтобы Джаред слишком долго размышлял о красоте Деметрии. Все уже в прошлом.
Джаред окинул ее восхищенным взором:
— Жаль, что я не смог сопровождать тебя сегодня, любимая.
Олимпия мгновенно растаяла в свете восхищенных лучей, струящихся из его глаза.
— Не надо извиняться, Джаред. Я знаю, ты получил срочное послание. Мне Грейвз сказал.
— В послании говорилось, что Хартвелл никуда не уезжал из Лондона.
Олимпия задохнулась от неожиданности:
— И ты отправился на его поиски?
— Да. Я пошел к его дому, потому что мне сообщили, что он может там объявиться. Но Хартвелла не было в доме, и вообще я не обнаружил каких-либо следов его пребывания. Короче говоря, я пришел к выводу, что сведения оказались ошибочными.
— Слава Богу, — с облегчением вздохнула Олимпия. — Вот и хорошо. Надеюсь, этот подлец навсегда покинул Англию.
— Я тоже, дорогая. — Джаред взял ее за руку и повел к стеклянным дверям. — Но поскольку мы с тобой на балу, может быть, ты согласна танцевать со мной вальс, любимая?
Олимпия грустно вздохнула:
— Я бы хотела… Джаред, мне ужасно жаль, но я не умею танцевать.
— Не беспокойся, дорогая, я умею.
— Ты?
— Три года я посвятил этому занятию, когда понял, что мне предстоит ухаживать за будущей женой. До сих пор мне не представилось случая проверить полученные навыки, но я надеюсь, что еще не забыл уроки танцев окончательно.
— Вот как! —» Он учился танцевать, чтобы ухаживать за Деметрией «, — уныло подумала Олимпия. — Как бы я хотела потанцевать с тобой. Вальс — это так прекрасно!
— Сейчас мы вместе посмотрим, действительно ли это так прекрасно, как ты говоришь. — Джаред провел ее сквозь толпу любопытных зрителей.
Олимпия задыхалась от волнения.
— Джаред, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты из-за меня чувствовал неловкость.
— Я никогда не буду чувствовать неловкость из-за тебя. — Он положил руку ей на талию. — Теперь будь внимательна и делай то, что я скажу. Я же учитель, в конце концов.
— Учитель. — Олимпия улыбнулась, и тут ее подхватила музыка. — Ты самый лучший в мире учитель, Джаред.
На следующее утро Олимпия уже собралась вернуться к работе над дневником, как ей принесли письмо от Деметрии.
» Мадам, мне нужно обсудить с Вами дело, не терпящее отлагательств. Никто не должен знать об этом письме, особенно ваш муж. На карту поставлена жизнь.
Леди Б.«.
Олимпия похолодела. Она поспешно выбежала из дома.
— Вы уверены в этом? — спросила Олимпия. Она в напряженной позе сидела на голубом диване с золотым рисунком. Слова Деметрии повергли ее в ужас, хотя и были полной неожиданностью.
— У меня много источников информации, я все проверила и перепроверила. — Гнев и страх затаились в прекрасных глазах Деметрии. — Все точно: Чиллхерст вызвал моего брата на дуэль.
— О небо, — прошептала Олимпия. — Этого я и боялась.
— Вам-то не о чем беспокоиться. — Деметрия резко повернулась от окна. — Бояться надо мне: ваш муж хочет убить моего брата!
— Деметрия, успокойся. — Констанс налила себе чая из серебряного чайника и потянулась за сахаром. Даже неискушенному наблюдателю было ясно, что в гостиной Деметрии она чувствует себя как дома. — Паникой ты ничего не добьешься.
— Тебе легко говорить, Констанс, ведь не твоего брата собираются убить.
— Я понимаю. — Констанс многозначительно посмотрела на Олимпию. — Но еще не все потеряно. Леди Чиллхерст обеспокоена не меньше твоего, и я уверена, она захочет нам помочь;
— Если все это правда, мы обязаны предотвратить дуэль. — Олимпия уже полностью овладела собой и пыталась мыслить логически.
— Но как? — Деметрия металась от окна к окну, словно птица, пойманная в золоченую клетку. — Мы не знаем ни времени, ни места, где она должна состояться. Такие вещи держатся в секрете.
— Возможно, мне удастся все выяснить. — Олимпия встала и прошлась по комнате. Она лихорадочно соображала, что можно предпринять.
На карту поставлена жизнь Джареда, и виновата в этом только она.
— Вы полагаете, что сможете узнать день, час и место, хотя даже мне с моими связями не удалось этого сделать? — удивилась Деметрия.
— Это не так уж и сложно, — примирительно ответила Олимпия. — Мой муж человек строгих правил и привычек.
— Что верно, то верно, — фыркнула Деметрия. — Заводная игрушка из музея механики Винслоу.
— Вы не правы, — вежливо остановила ее Олимпия. — Он предпочитает заранее планировать свой день. И если он что-то решил, то это обязательно будет отмечено в ежедневнике наряду с другими делами.
— Дева Мария! — Глаза Констанс расширились от изумления. — Деметрия, она совершенно права! Как нам это раньше не пришло в голову? Ведь Чиллхерст раб привычек:
