– Пока что весь дом, который мне действительно нужен, я держу в своих объятиях. Мою жену и моего ребенка. Мою любовницу. И женщину, которую я сделаю своим самым близким другом.
– Да, – сказала Мэдлин, медленно улыбаясь, и глаза ее, несмотря на красноту, снова обрели свой блеск. – Мой муж и мой любовник. И наконец-то отец моего ребенка. И в недалеком будущем – мой друг.
Они наслаждались мгновениями, глядя друг другу в глаза, и губы их потянулись навстречу.
Но еще до наступления этого момента дверь нерешительно приоткрылась, и в комнату заглянула Александра. Если бы те двое, что находились в комнате, оглянулись, они увидели бы, что в коридоре стоят также Эдмунд, Доминик и Эллен.
– Джеймс! – окликнула брата Александра. – Мэдлин! Все ли у вас в порядке? Вы так кричали.
Джеймс не сводил глаз с жены.
– Алекс, – сказал он, – вы у себя дома, и я очень люблю вас и все такое, но не будете ли вы добры уйти отсюда?
Дверь тихо затворилась, и он прижался губами к губам своей жены.
-Ну как, дорогая? – Лорд Эмберли наконец смог поговорить с женой в комнате, где толпились родственники и друзья, весело празднующие венчание, закончившееся незадолго до этого. – Каково это – стать единственной леди Эмберли?
– Прекрасно, – улыбаясь, ответила она, – потому что вашей матушке, Эдмунд, давно пора переменить имя. Вы когда-нибудь видели более счастливую пару?
– Вас в день нашей свадьбы, – отозвался он. – О паре я говорить не могу – я не очень-то смотрелся в зеркало в тот день. Но знаю, что был также счастлив.
– Эдмунд, – сказала Алекс, – какой сегодня славный день, хотя на улице льет дождь. У вашей матушки и у сэра Седрика такой счастливый вид; три дня тому назад Дженнифер и мистер Пенворт объявили о своей помолвке; Анна и сэр Гордон, без сомнения, вот-вот объявят о своей, если судить по взглядам, которые они то и дело бросают друг на друга. А Джеймс с Мэдлин! Мэдлин всегда блистала, но сегодня она просто сверкает. А Джеймс улыбается. Вот видели? Я всегда говорила, что он умеет улыбаться. Он выглядит так, как на том портрете, который я когда-то нарисовала с него. Я так рада за него, что могла бы проплакать целую неделю.
Эдмунд фыркнул.
– Вероятно, и к лучшему, что они завтра уезжают к себе в Йоркшир, – сказал он.
– И у них будет ребенок, – вздохнула Алекс. – Как же чудесно, наверное, у них на душе. По правде говоря, я знаю, что у них на душе. Я совершенно не жалею, что у нас будет третий, хотя мы и не собирались заводить его так скоро. Скажите же, Эдмунд, что вы тоже не жалеете об этом. Иногда я начинаю беспокоиться.
Он прищелкнул языком.
– Я жалею только о том, что снова вынудил вас пройти через все эти неудобства, Алекс. Мужское начало во мне восторгается, видя, как моя жена носит моего ребенка – в очередной раз. И вы знаете, как я люблю наших детей и буду любить и этого тоже. Свадьбы – странная вещь, верно? И меня охватило очень странное желание. Мне хочется поцеловать вас на виду у всех. Вы слышали что-нибудь более неприличное?
Александра улыбнулась в ответ.
– Никакой помощи от вас не дождешься, – сказал он, наклоняясь и бегло касаясь ее губ. – Вам следовало бы нахмуриться и посмотреть на меня с негодующим видом, когда я говорю подобные вольности.
– Ах, Эдмунд, – сказала она, краснея, но по-прежнему улыбаясь. – Я так люблю вас!
Он усмехаясь смотрел на нее, пока к ним не подошли четверо гостей.
– Вы мне тоже чуточку нравитесь, дорогая, – сказал он.
* * *
Лорд Иден подошел к жене сзади, когда та подкреплялась пирожным с кремом у буфета. На некоторое время они остались одни. Он положил руки ей на талию.
– Мне было бы неприятно, – сказал он, – положить в один прекрасный день руки вам на талию и обнаружить, что ее больше нет.
– Доминик! – воскликнула она. – Какая гадость! Вы же знаете, я не всегда ем пирожные с кремом. Только в особых случаях.
Он протянул руку у нее за спиной, взял пирожное и откусил.
– А это случай особый, не так ли? Только одного не могу понять – почему они не сделали этого давно? Наверное, хранили верность покойным супругам.
– Да, – сказала она. – Именно так. Сэр Седрик очень любил свою Энни. Он показывал мне ее миниатюрный портрет пару недель тому назад. А ваша матушка любила вашего отца, конечно. Они чувствовали себя виноватыми, когда полюбили друг друга, хотя и прошло уже немало лет.
Лорд Идеи внимательно посмотрел на жену и обнял ее за талию.
– Вы сожалеете, Эллен? – тихо спросил он. Встрепенувшись, она посмотрела на него:
– Сожалею?
– Вам ведь поневоле пришлось выйти за меня, верно? Поскольку вы ждали ребенка. А со смерти Чарли прошло так мало времени.
– Ах, Доминик. – Она склонила голову и серьезно посмотрела на него. – Вы ведь никогда не сомневались, что я люблю вас, правда? Или что я вышла за вас только потому, что мне хотелось этого так, как ничего никогда не хотелось в жизни? Какой вы глупый! И по блеску ваших глаз я понимаю, что сыграла вам на руку, мошенник вы этакий! Вам просто хотелось, чтобы я объяснилась в любви. Ну вот, услышьте все до конца. Я считаю, что я самая счастливая и удачливая женщина в мире. Так-то!
– Какие притязания, – заметил Доминик. – Мне кажется, дорогая, что в этой комнате вам есть с кем соревноваться.
– С вашей матушкой? Вы правы. Я, наверное, умерю свои притязания на сегодняшний день. Потому что со счастьем, которое испытываешь в день своей свадьбы, не сравнится ничто, правда?
– Нет, – ответил он, – потому что еще существует счастье, которое испытываешь, когда у тебя родилась двойня.
– И когда они впервые улыбнулись и сделали первые шаги, – подхватила Эллен.
– И когда они впервые проспали всю ночь и оставили мамочку на попечение папочки, – проговорил он ей на ухо.
– И когда твой муж подходит к тебе сзади среди людного собрания, – возразила она, – стоит неприлично близко к тебе и дует тебе в ухо.
– Не пойти ли нам побеседовать с Мэдлин и Джеймсом? – предложил Доминик. – Они уезжают завтра.
– Вот тут-то, – сказала она, – мне снова придется умерить свои притязания, да? Или по крайней мере допустить, что кто-то счастлив не меньше моего. Вы только посмотрите на Мэдлин, Доминик. Она просто светится. И клянусь, я не понимала раньше, как красив Джеймс. Улыбка преображает его.
– Пойдемте, – сказал Доминик, беря жену за руку.
– А Дженнифер и Аллан? Они ведь тоже будут счастливы, правда?
Он усмехнулся, глядя на нее.
– Иногда, – сказал он, – когда ты счастлив, кажется, что и весь мир тоже счастлив. И в данном случае я не думаю, что это иллюзия. Вы заметили поцелуй, который Эдмунд похитил у Александры? Эдмунд! Этот столп благопристойности! Куда мы катимся?
