– Тогда ты попросту слепа, – нахмурилась кузина. – Да и твой Риордан такой же! Что касается Линетт, то эта проблема гораздо важнее выяснения ваших отношений, которые лично мне совершенно ясны. А вот с актрисой надо разобраться немедленно.
– Но каким образом, Мальва? – Элиза взволнованно ходила по будуару. – Она шантажирует его самым дорогим на свете – дочерью. И ты знаешь, так же как и я, рано или поздно ради спасения Тессы он вынужден будет сдаться. Это тупик!
– Ты говоришь – «спасти Тессу»?
– Ну да, конечно. Ты же прекрасно знаешь, что все упирается в подписание этих проклятых бумаг на ребенка. – Элиза сердилась на Мальву, которая обращала внимание на какие-то ничего не значащие мелочи, упуская суть дела. – Если не помочь девочке, она вырастет ущербным ребенком! Она никогда не сможет найти приличную партию, будет навсегда отвергнута обществом! Да что я тебе рассказываю, ты сама все понимаешь!
– Да, незаконнорожденный ребенок будет в обществе вечным отщепенцем, – задумчиво вздохнула Мальва. – Может быть, в другое, более просвещенное время что-нибудь изменится, но не теперь, ты права, Элиза. Однако я уверена в тебе, моя дорогая, как ни в ком другом. Ты, пожалуй, самая сильная и влиятельная женщина в свете. И если выход из этой ситуации вообще существует, то только ты найдешь его.
– Какие глупости, Мальва! – Элиза даже подпрыгнула от возмущения. – Я наделала столько ошибок!
– Довольно об этом. Если ты перестанешь винить, себя за просчеты и заглянешь себе в сердце, то обязательно отыщешь там верное решение. А теперь, моя дорогая, мне пора отправляться в приют. Я должна отвезти своим девочкам новые платья и кое-какие безделушки.
Элиза была готова очертя голову броситься в горячий спор, но Мальва не дала ей такой возможности и, шелестя юбками, вышла из комнаты.
Элизе вдруг стало стыдно. Как она могла сначала рыдать на плече своей кузины, а потом грубо накричать на нее, зная, что та желает ей только добра…
Покинув дом Мальвы, Элиза с тоской разъезжала по улицам города, не желая возвращаться домой и встречаться с Риорданом. Стоял теплый летний день, солнце заливало улицы и свежую зелень деревьев, омытую ночным ливнем. В воздухе витали пьянящие ароматы прогретой земли.
Но красота вокруг не избавила Элизу от тягостных мыслей. Напротив, к ним добавилось еще и сожаление о тех счастливых днях, когда она работала у Риордана, занималась любимым делом и была далека от всех этих интриг и тревог.
Раньше она постоянно боролась, или, вернее, состязалась с ним, ясно видя перед собой цель – завод отца. Теперь же она потеряла всякий интерес в жизни. Конечно, ей многого удалось добиться, но к чему все это сейчас?
Думая об этом, Элиза беспомощно разводила руками. Но, будучи по природе своей победителем, она не привыкла сдаваться, а посему на свой страх и риск решила сама разобраться с Линетт.
Их дела с Риорданом уже настолько плохи, что даже если она допустит ошибку…
Элиза щелкнула вожжами, и лошадь понеслась к зданию старой оперы.
– Линетт Маркис? – Администратор ухмыльнулся и погладил рукой свою волнистую напомаженную шевелюру. – Она должна быть где-то здесь. Думаю, в костюмерной. На примерке.
– Я хотела бы поговорить с ней.
– Дело ваше, – пожал плечами администратор. – Что касается меня, то я вот уже несколько дней стараюсь держаться от нее подальше. Она как с цепи сорвалась.
Элиза пошла по узкому, грязному коридору, в конце которого была лестница, ведущая в подвал. В коридор выходило множество дверей, исписанных любовными признаниями поклонников актрис.
За стеной раздавались звуки расстроенного фортепиано и женский смех. Вдруг из-под ног Элизы метнулась в сторону тень. Крыса! Театральные кулисы были полны этими мерзкими тварями, поскольку актеры подчас обедали прямо у себя в гримерных. Испугавшись, она совершенно потеряла всякое душевное равновесие, но постаралась успокоиться и взять себя в руки перед трудным разговором с Линетт.
Элиза толком и не представляла, на что она, собственно, рассчитывает, но в конце концов Линетт Маркис тоже женщина и ей свойственны обычные человеческие слабости. Может, удастся угадать, в чем уязвимое место актрисы?..
На минуту Элиза остановилась перед дверью с табличкой «Костюмерная», собирая всю свою волю и храбрость в кулак перед решительным наступлением. Из-за двери доносились чьи-то оживленно спорящие голоса.
– Говорю тебе, мне это не нравится! – капризно визжала Линетт. – Воланы пришиты криво, я буду выглядеть глупо в этих оборках? Да что ты в самом деле, хочешь выставить меня на смех?
– Боже упаси! – раздался глухой голос Фифины. Наверное, у нее был полон рот булавок, поэтому громко и внятно говорить ей не удавалось. – Хорошо, я все переделаю. Вот увидите, оно будет восхитительным.
– Дура! Вот здесь надо подтянуть, а здесь сделать складки… – Тут Элиза робко толкнула дверь, противно заскрипевшую на ржавых петлях.
– По-моему, к нам кто-то пожаловал. Батюшки, да это сама миссис Риордан Дэниелс – краса и гордость чикагского общества!
– Добрый день, Линетт, Фифина. – Элиза смело вошла в комнату и чуть не задохнулась от тошнотворного запаха духов, спиртного и пота. Она увидела на туалетном столике два бокала. Похоже, женщины совмещали примерку с выпивкой.
– Что вам здесь надо? – насмешливо улыбаясь, поднялась со своего места Линетт. – Уж не собираетесь ли вы дожидаться здесь начала вечернего представления?
– Я приехала не на спектакль. Мне нужно поговорить с вами. Без свидетелей, если можно, – добавила Элиза, выразительно глядя на Фифину.
– А может, я не желаю… – вызывающе начала было француженка, но Линетт повелительным взмахом руки велела ей убираться. Фифина не заставила себя долго упрашивать и бесшумно, не забыв плотно притворить за собой дверь, исчезла.
– Ну вот мы и одни, – сказала Линетт. – Фифина вас терпеть не может. Ведь вы пренебрегаете ее шляпками и платьями.
Элиза молча сделала несколько шагов по комнате, как бы оценивая Линетт. На актрисе было броское платье, щедро украшенное воланами и рюшами, демонстрирующее безудержную фантазию бывшей горничной Элизы.
– Значит, Фифина недостаточно хороша для вас? – ухмыльнулась Линетт. – А вот ваш отец, напротив, считал ее вполне подходящей для себя.
– Я здесь не для того, чтобы обсуждать своего отца и Фифину, – вспыхнула Элиза. – Я пришла поговорить о Риордане, вернее, о вашем бессовестном шантаже.
– Шантаж? Ну, это слишком сильно сказано! – Линетт все же заволновалась, открытые плечи и грудь ее покрылись красными пятнами.
– Насколько я могу судить, ваше поведение можно определить именно этим словом. Разве вы не вымогаете деньги, используя невинного ребенка как средство их получения?
