Имоджин зевнула и села, опираясь спиной о подушки. Она с подозрением посмотрела на Маттиаса, В рубашке с короткими рукавами и бриджах, он казался вполне материальным и реальным. Солнце освещало серебристую прядь в его черных волосах. Серые глаза были необычно ясными при свете утреннего солнца.
Имоджин вдруг встрепенулась, подумав, что в комнате слишком много света:
— Господи, который час?
— Еще нет и десяти. — Во взгляде Маттиаса заплясали лукавые искорки.
— Не может быть! Я никогда не просыпаюсь так поздно! — Повернувшись, она посмотрела на часы, стоящие на комоде, и убедилась, что было без пяти десять. — Это ты виноват! Ты не давал мне спать чуть ли не до утра
Маттиас улыбнулся плутовской улыбкой:
— Ты ведь сама настояла на том, чтобы мы испробовали по меньшей мере половину тех позиций, которые были изображены на замарском свитке.
Щеки Имоджин покрылись румянцем, когда она вспомнила об их вчерашних любовных забавах.
— Ну, вовсе не половину, а всего лишь несколько наиболее интересных.
— Причем, насколько я помню, во всех этих позициях дама оказывалась наверху. — Улыбка Маттиаса стала еще шире. — Но ничего страшного, моя дорогая. Ты же знаешь, как воспламеняется моя кровь, когда ты берешь дело в свои руки. — Он подал ей номер «Замариан ревю».
— Ты разбудил меня для того, чтобы показать мне мою собственную статью? — спросила она, демонстрируя интерес, и раскрыла журнал.
— Не совсем. Разбудил я тебя по другой причине,
— Ой, Маттиас, взгляни! Редакция напечатала мою статью перед твоей!
— Да, я знаю… А что касается причины, почему я тебя разбудил…
— Они впервые напечатали мою статью раньше твоей! — заявила Имоджин, приходя в восторг. — Возможно, они наконец-то пришли к заключению, что мои наблюдения и выводы столь же обоснованны и интересны, как и ваши, милорд!
— Я намерен поговорить с ними по этому поводу. Похоже, они забыли, что именно я основал этот несчастный журнал. — Маттиас присел на край кровати. — Но прежде я хотел бы передать тебе вот это, дорогая.
— Одну минутку, сэр. Позвольте мне взглянуть, есть ли письма по поводу моей последней статьи о взаимоотношениях Замариса и Анизамары в замарской мифологии.
— Имоджин, у меня кое-что есть для тебя.
— Ага… Письмо от этого идиота Бледлоу. Я была уверена, что он попытается оспорить мои аргументы. — Имоджин помолчала. — Что ты сказал?
Маттиас слабо улыбнулся:
— У меня для тебя подарок.
— Как мило! — Она почувствовала, что Маттиас хочет сказать ей нечто важное. — Он в этом сундучке?
— Да. — Маттиас протянул ей шкатулку.
Она медленно открыла крышку и заглянула внутрь.
На черном бархате лежал поражающий великолепием предмет размером с ладонь. Одна сторона его была выполнена из золота, на которой были видны письмена наподобие тех, что встречаются на свитках. Вторая сторона была украшена изумительной красоты самоцветами. Драгоценные камни чистой воды сверкали и переливались и казались почти прозрачными.
— Великая печать королевы, — ахнула Имоджин.
— Ты видишь ту самую вещь, из-за которой Ратледж пытался меня убить.
Она заглянула в его глаза:
— Она была у тебя все это время? Ты держал ее под замком и забавлялся легендами, которые о ней ходили?
Он пожал плечами:
— Да. Она была словно дух.
— А почему ты отдаешь ее мне?
Он дотронулся своими красивыми пальцами до щеки Имоджин.
— Потому что ты спасла меня от духов. Ты моя Анизамара.
— Ой, Маттиас! Как же я тебя люблю! — Имоджин отложила в сторону бесценную печать и потянулась к нему.
— Я рад это слышать. — Он успел схватить печать, чтобы она не упала на пол, и аккуратно поставил шкатулку на ночной столик. — Потому что я тоже тебя люблю! И буду любить до конца жизни и даже после!
— Это обещание, милорд?
— Да. И притом самое важное из всех мною данных.
Имоджин обвила шею Маттиаса руками и восторженно притянула к себе. Всему миру известно, что Колчестер всегда выполняет обещания.
Английский актер (1787 — 1833), игравший в старейшем лондонском театре на Друри-лейн.92
Пожалуйста (фр.).
Психиатрическая больница в Лондоне.
