Однако Эмма внесла собственный вклад в копилку измен и предательств.
Августа знала о незаконных связях дочери, но ведь и она сама вела себя так же. Это был тот мир, в котором они жили. К тому же ее брак уцелел после того, как у нее появился внебрачный ребенок. У Эммы положение, казалось, было надежным и прочным. Она была госпожой Баронсфорда, графиней Эйтон. На всей границе, более того, во всей Шотландии, не было другой такой женщины, которой бы так завидовали.
А затем она сама все испортила. Все бросила — и ради кого? Ради человека, о котором узнала, что это ее брат. Даже сейчас Августе становилось не по себе при одной мысли об этом. Спать со своим братом, да еще забеременеть от него? Немыслимо!
У Августы помутилось в глазах, и она споткнулась о лежавший на земле камень, но, протянув руку, схватилась за какую-то ветку и сохранила равновесие. От этого движения несколько камешков сорвались и полетели вниз по скалистому склону. Даже спустя столько месяцев ей становилось дурно, когда она думала о том, что натворила Эмма.
Где-то впереди раздался крик:
— Тетя! Пожалуйста, стойте там, где стоите! Тропу впереди вас размыло. Оставайтесь на месте.
Она посмотрела на тропинку и увидела Гвинет, а рядом с ней стоял Дэвид Пеннингтон. Тропа действительно была размыта. И эта тварь еще смела протягивать к ней руки!
Как будто она могла верить ей! Как будто она могла поверить кому бы то ни было из них! Августа посмотрела назад.
Сотканная из света и воздуха фигура стояла прямо на тропинке, по которой она только что прошла. Золотистые волосы блестели на солнце. Фигура появилась непонятно откуда. Бледная кожа, суровый обвиняющий взгляд. Неужели она вернулась?
— Эмма! — крикнула потрясенная Августа.
Не отдавая себе отчета, думая только о том, как избежать встречи с мертвой дочерью, Августа в испуге повернулась и.., полетела вниз!
* * *
Ей не нужен был титул. Баронсфорд мог провалиться ко всем чертям, ей было наплевать на это. Ей не было дела до мужа или до той власти, которой она обладала, будучи графиней Эйтон. Она просто хотела быть любимой — любимой единственным мужчиной. Ей была нужна любовь Уолтера Траскотта.
Ну и что из того, что в их жилах течет кровь одного отца? У них разные матери, и этого достаточно.
— Что ты здесь делаешь? — закричала Эмма, когда увидела, как из-за густой пелены тумана на скалистой тропинке возникла фигура матери.
— Ты не можешь так поступить, Эмма. Ты не можешь погубить свое будущее, и мое тоже.
— Разве я не объяснила тебе все минувшей ночью? Сколько раз я должна повторять? Ты погубила свою жизнь, оставшись с человеком, к которому не испытывала ни малейшей привязанности, с человеком, который тоже никогда не любил тебя. Ты выбрала в жизни свой путь. Так позволь мне самой распорядиться своей жизнью.
— Но ты же все знаешь! У тебя с Уолтером один отец! Ребенок, которого ты носишь, будет проклят. Бог никогда не простит тебя за кровосмешение.
— Я не нуждаюсь в Господнем прощении, и уж тем более в твоем благословении, — резко и зло произнесла Эмма. — Я наконец-то четко вижу свой путь. Единственный, кто всегда понимал меня, так это Уолтер. Мы с ним очень похожи. И у нас с ним одна судьба.
— Нет.
Эмма услышала, как ее зовет Лайон. Он приближался к ним. Ей надо было уходить. Она пошла вперед, чтобы обогнать мать.
Эмма была не готова к тому, что Августа, выбросив в ее сторону руку, толкнет ее к краю обрыва. Разведя руки и отчаянно пытаясь сохранить равновесие, Эмма с ужасом посмотрела в лицо матери.
— Тогда ты разделишь с ним свою судьбу в аду, — прошипела Августа, сталкивая ее со скалы.
Гвинет и Дэвид решили отпраздновать свадьбу в сентябре. К этому времени как раз должны были вернуться Порция и Пирс. Элен, мать Порции, тоже собиралась прибыть в Баронсфорд. Миллисент, со дня надень ожидавшая появления младенца, лично следила за всеми приготовлениями и подготовкой к церемонии, которая по своей пышности не должна была уступать королевской свадьбе.
Пеннингтоны никому из посторонних не рассказывали о событиях прошедшего лета, но слухи об этом непонятно как распространились от Эдинбурга до Лондона. Первая жена лорда Эйтона, как говорила молва, умерла от руки своей матери. Леди Кэверс, окончательно сойдя с ума от чувства вины за преступление, спрыгнула вниз с тех же скал, откуда больше года назад она столкнула свою дочь.
День свадьбы был уже совсем близок, и казалось, что все члены семьи Пеннингтон, особенно Лайон и Дэвид, забыли о страшных событиях. Уолтер Траскотт был на пути к нравственному возрождению, и в этом ему помогла Вайолет Холмс. Уолтер знал, что его прошлое, связанное с Эммой, предано забвению. Никто не будет попрекать его этим. Дэвид и Гвинет заверили его, что его тайна умрет вместе с ними.
Теперь Уолтера и Вайолет впереди ждала новая жизнь. Она снова училась доверять мужчине, и сердце у нее понемногу оттаивало. Каждый свой шаг ему навстречу она совершала осторожно, с немалыми колебаниями. Но чуткий Траскотт всегда был рядом. Даже когда взаимное чувство стало явным, никто из них не подталкивал другого. Не сговариваясь они отказали Гвинет, когда та предложила им устроить двойную свадьбу. Но, несмотря на это, мало кто сомневался в том, что не успеет зима вступить в свои права, как в Бароне-форде отпразднуют еще одну свадьбу.
И вот в один из солнечных сентябрьских дней в местной деревенской церкви все увидели прекрасную невесту и не менее красивого жениха. Всю ночь в парадном зале Баронсфорда звучали шотландские волынки. Вдовствующая графиня Эйтон с гордостью взирала на своих сыновей и их жен, ведь все они были счастливы, потому что преодолели трудности и победили. Но для полноты счастья графине не хватало одного, и она часто донимала Охеневаа просьбой приготовить ей тайный напиток, дарующий долголетие, чтобы она могла еще много-много лет наслаждаться счастьем своих детей.
Музыка и танцы продолжались до глубокой ночи. А когда Гвинет препроводили в свадебные покои, там она обнаружила стол, полный вин, фруктов и прочих яств. Она открыла свой дневник, взяла в руки карандаш и написала завершающие строки своей последней повести.
* * *
Там, на холме, окутанном серой дымкой дождя, она и стояла, крепко обхватив руками мужчину, которого очень любила. Глядя вниз на мертвого злодея, в его пустые невидящие глаза, она поняла, что наконец-то стала свободной. Теперь она освободилась из-под власти этого дьявола, лежавшего сейчас у ее ног. Наконец-то после столь многих, столь долгих мучений она была совершенно свободна и готова для жизни.., и для любви.
