К ее немалому удивлению, лакей не оценил ее юмора.
Он ответил на ее улыбку ледяным взглядом и пошел за Максом.
Очень хорошо, признал Макс. Ему хотелось придушить Дафну за то, что она появилась здесь, но дружеский визит новоявленной графини Ротерстоун к одинокой старой даме был менее подозрительным, чем его приезд в одиночестве, планировавшийся первоначально.
Оказалось, его жена знает старую графиню. Похоже, эта общительная женщина знала в Англии всех без исключения. Он с ума сходил, тревожась о ее безопасности, но, увидев Дафну, спокойно ожидавшую его на крыльце, он стал думать о ее вполне объяснимой обиде и злости на него.
Две отдельные части его жизни начали сталкиваться, вторгаться друг в друга, и Макс понятия не имел, что с этим делать.
Нет, подумал он, не совсем так. Он точно знал, что должен делать. Проблема заключалась в том, что, исполняя долг, он мог потерять все.
Взбежав по лестнице, Макс нашел апартаменты Дрейка в Уэствуд-Мэноре и принялся очень быстро, но методично обыскивать их в поисках чего-нибудь полезного. Здесь была просторная гостиная, небольшая спальня и гардеробная.
Возможно, во время последнего визита домой Дрейк оставил какие-нибудь знаки, по которым можно будет определить, куда он направлялся, когда исчез.
Внимательно осматривая комнату, Макс не переставал бороться с собой, решая вопрос, что он может открыть Дафне. Если это вообще возможно.
Рассказать Дафне об Ордене — значит, изменить ее жизнь. И Макс вовсе не был уверен, что открывшаяся картина ей понравится. Возможно, это лишь ухудшит дело. Возможно, будет лучше, если она никогда не узнает о тяжком бремени, издавна лежавшем на семье, в которую она вошла. Он не мог представить, как она отреагирует, узнав, что, возможно, им придется отдать своего сына будущему Искателю, как его самого двадцать лет назад отдали Вирджилу.
Кроме того, рассказать Дафне об Ордене — значит, отдать в ее руки безопасность всей тайной агентской сети. Каждый новый человек подвергал их всех дополнительному риску.
Доверить любимой женщине свою жизнь нетрудно. Но открыть ей правду о существовании Ордена — значит, доверить ей жизни Роуэна, Джордана и Вирджила, а через них и всех остальных агентов. Их учили хранить секреты. Это в них вбивали годами. А в нее нет. Любой прометеанец, захватив ее, сможет узнать, используя страх, угрозы и боль, всю информацию, которую Макс ей доверит.
Из-за одного слабого звена может погибнуть вся цепь.
О Боже! Не может он ей ничего рассказать. Его друзья, единственные друзья на свете, за это возненавидят его.
Но тогда, вероятнее всего, придет конец его браку. Он потеряет единственную женщину, которую когда-либо любил.
Макс не переставал надеяться — он цеплялся за эту надежду, как утопающий за соломинку, — что ему удастся сорваться с крючка и Дафна удовлетворится частью правды, как любая нормальная жена. Но Макс и сам знал, что не на такой брак она согласилась на сеновале гостиницы «Три лебедя».
Он сам обещал, что они создадут свою страну и установят в ней свои законы. И он будет с ней откровенным, насколько это возможно.
Так ничего и не придумав, Макс решил на время отбросить грустные мысли и сосредоточиться на выполнении текущей задачи.
Но вопрос о том, что разные поколения агентов Ордена говорили своим женам о своей деятельности, заставил Макса озадачиться другой проблемой: что знает леди Уэствуд об истинных причинах отъезда Дрейка на континент?
Его матери не сказали почти ничего. Матерям вообще практически ничего не говорили. Такова была политика Ордена.
Как же он был зол на себя за беспечность! Нельзя было позволить жене уловить даже намек на его двойную жизнь! Как он мог быть настолько глуп?!
Это было не похоже на него. Создавалось впечатление, что некая часть его хотела быть пойманной. Тревожная мысль. Почти как если бы он выдал себя намеренно, вопреки логике, так чтобы обожаемая Дафна узнала его до конца и их любовь больше не омрачали…
В этот момент Макс почувствовал, что за дверью кто-то есть.
Он замер, потом опустил глаза и увидел в щели между полом и дверью тень.
Кто-то прислушивался к его действиям в комнатах Дрейка. Когда через мгновение дверь резко распахнулась, словно его хотели застать врасплох, Макс уже взял себя в руки и приготовился к встрече.
Долговязый лакей, которого он только что оставил внизу, вежливо поклонился, но в его глазах была открытая враждебность.
— Могу я вам помочь, сэр?
— Да, конечно, как хорошо, что ты пришел. Леди Уэствуд попросила принести портрет ее сына в детстве, а я что-то нигде не вижу ничего подобного.
Лакей подошел к полке и достал миниатюру.
Макс всплеснул руками.
— Как всегда, прямо у меня под носом! Ну почему я никогда ничего не могу найти?
— Что-нибудь еще, милорд? — спросил слуга без намека на дерзость.
— Нет. Спасибо за помощь.
Лакей, казалось, прирос к месту, всем своим видом давая понять, что не оставит Макса в одиночестве.
Он откровенно уставился на карманы Макса, словно опасался, что маркиз в них припрятал нечто, взятое в комнате.
Понимая, что его поведение может показаться, мягко говоря, странным, и не в силах придумать никакого правдоподобного объяснения, позволившего бы ему продолжить рыться в вещах якобы мертвого сына леди Уэствуд, он улыбнулся и быстро вышел из комнаты с детским портретом своего коллеги-агента в руках.
Проклятие, где Дрейк мог спрятать ключ к разгадке… если таковой вообще существовал, прежде чем его поймали?
Раздражающий его все больше лакей следовал по пятам за ним в гостиную, где Макс с поклоном отдал леди Уэствуд миниатюру.
Она взяла портрет и любовно погладила изуродованными артритом пальцами.
— Мы заказали этот портрет перед тем, как Дрейк пошел в школу.
— Красивый мальчик, — заметила Дафна.
— Весь в отца. Итак, вы знали моего мальчика, лорд Ротерстоун?
— Да, кажется, мы с ним однажды наставили друг другу немало синяков, — улыбнулся лорд Ротерстоун.
Леди Уэствуд рассмеялась.
— Это так похоже на него! Что было причиной ссоры, не помните?
— К сожалению, нет. Это было очень давно. — Макс заметил, что надоедливый лакей все еще подозрительно рассматривает его, стоя у дверей. — Знаете, я никак не мог найти портрет, но пришел ваш слуга, и оказалось, что искомая вещь у меня прямо под носом, забавно, правда?
— Это лакей Джон, — проинформировала Дафна.
— Я рассказала вашей милой супруге, что этот человек стал для меня совершенно незаменимым, хотя служит в этом доме не больше двух месяцев. Не знаю, что бы я без него делала.
