Глубоко вздохнув, она призналась:
– Мне не нравились твои поступки.
– Мои поступки? Ты питала отвращение к моим поступкам?
Как искусно она провела грань между его личностью и его поступками!
– А как ты относилась ко мне?
– Я… ты мне не нравился.
Он смотрел на нее недоверчиво.
– Я испытывала отвращение к тебе.
– Ты ненавидела меня.
Она смотрела в сторону.
– Ты ненавидела меня, но ты – разумная женщина, которая всегда поступает логично, поэтому ты забыла и думать обо мне и начала строить свое будущее без меня.
Она несколько раз тщетно пыталась заговорить и наконец с трудом выговорила:
– Это не совсем так. Я потратила зря много времени, думая о том, как… как…
– О чем же?
– Как бы я хотела вырвать у тебя печень и скормить ее кошкам.
– Это больше похоже на правду. Я так надеялся, что ты сможешь это произнести.
Она слегка приоткрыла рот и покачала головой, словно недоумевая.
– Когда ты приехала в замок Осберна и увидела меня сражающимся с ним, о чем ты подумала?
– Я подумала, что ты понял ошибочность твоего…
– Я тебе не верю!
Эта резкость не могла не шокировать такую сдержанную и искушенную в дипломатии женщину, как Элисон, но она продолжала, тщательно выговаривая каждое слово:
– Мне хотелось выразить свою радость не совсем пристойным образом.
Он с облегчением усмехнулся и поддразнил ее:
– Непристойным образом, вот как?
– Мне хотелось прыгать и громко кричать.
Это было очень важное признание. Но Дэвиду его было мало.
– И все это потому, что ты была рада видеть меня. Стала бы ты так радоваться, если бы Филиппу защитил кто-нибудь другой?
Кончики ее пальцев щекотали ему ладонь, губы улыбались, взгляд стал рассеянным.
– Нет. Я знала, что этим рыцарем будешь ты.
Ее слишком быстрый ответ подействовал на нее саму отрезвляюще.
– Я хочу сказать, я наняла тебя, чтобы ты защитил меня, и я ожидала, что ты исполнишь свой долг.
– И ты была в восторге, когда я это сделал.
– Да, я была довольна.
Он укоризненно вздохнул.
– Я была очень рада.
Он еще не успел выразить свои сомнения, как она постаралась высказаться точнее.
– Я была… горда. Я была… в восторге.
– Почему?
– Потому что ты…
Ей не хотелось говорить это. Он видел, как она боролась со своей гордостью.
Но мужества ей было не занимать, и она наконец призналась:
– Потому что ты – мой единственный герой.
Дрожь пробежала у него по спине при этом вынужденном признании. Наконец-то они добрались до сути. Ему хотелось кричать, танцевать, заставить Луи брать препятствия и любить Элисон сейчас же, прямо на траве. Но он удовольствовался лишь тем, чего она желала. Он произнес простую, понятную ей фразу:
– Значит, ты действительно любишь меня.
На ее лице промелькнули выражения страха, недоумения, удивления, а потом и счастья. Это понравилось ему больше всего.
– Откуда ты знал? – тихо спросила она. – Ведь я сама не догадывалась. И почему ты решил сказать мне об этом?
– Я подумал, что раз уж мне пришлось объяснить тебе, что у тебя будет ребенок, почему бы не сказать тебе, что ты любишь меня.
* * *
Когда раздался первый удар грома, Берт и я оставили наши луки и стрелы. Только что небо было ясным и вдруг, откуда ни возьмись, тучи! Мы посмотрели друг на друга.
– Они вернулись! – радостно сказал я.
– Я говорила тебе, что папа победит! – ликовала Берт.
Я хотел встряхнуть ее как следует, но нельзя было терять время. Мы влезли по лестнице на стену и увидели Луи и лошадь леди Элисон, а далеко позади две маленькие фигурки бежали под прикрытие деревьев от настигавшего их дождя.
– Надеюсь, волки не съедят их, – сказал я.
Первые капли дождя упали Берт на нос, и она улыбнулась, показав пустое место, где у нее выпали еще два зуба.
– Они не съедят папу, потому что у него меч. И они не съедят леди Элисон, потому что она жесткая.
Берт была права. Когда дождь прекратился, сэр Дэвид и леди Элисон вернулись пешком домой. Они поели, вымылись и удалились в спальню, где оставались очень долго.
В тот год по всей Нортумбрии был такой урожай, что амбары ломились от зерна. По весне леди Элисон родила двух крепких мальчиков-двойняшек. Сэр Дэвид чуть не лопнул от гордости и всем, кто только готов был его слушать, рассказывал сказку своей бабушки о том, как большая любовь согревает всех вокруг.
Для кого это была сказка, а для нас самая что ни на есть быль.
