— Боже! — воскликнула Элиза, когда до нее вдруг дошло. Это наверняка был ее отец, а может быть, даже дядя Ллойд. Неизвестно, что хуже. А уж если они приехали вместе — об этом и подумать было страшно.
Раздался цокот лошадиных копыт по мощенному булыжником дворику. Бросив быстрый взгляд из-за края занавески, Киприан поморщился и повернулся к Элизе:
— Кажется, там чертова уйма народу. Вся твоя семья.
Вся ее семья! Боже милостивый, да это же настоящий кошмар!
Киприан схватился за рубашку, Элиза вскочила с постели, лихорадочно отыскивая сорочку, платье — что угодно, чтобы прикрыть наготу и заставить прибывших воздержаться от поспешных выводов. Хотя, будет она одета или нет, к какому еще выводу они могли прийти, кроме одного?
— О боже, — снова пробормотала Элиза, в полной мере осознавая суровую действительность. Ее отец убьет Киприана. Потом она взглянула на Киприана и увидела, как он сует в левый сапог маленький кинжал. Нет, подумала она, скорее Киприан убьет ее отца, если дело дойдет до схватки. Она должна как-то предупредить возможное столкновение. — Подожди меня! — крикнула Элиза Киприану, направившемуся к двери спальни. Тот подождал, пока она справится с сорочкой, потом подошел к ней и положил руки ей на плечи.
— Если я не спущусь сейчас вниз, они поднимутся сюда, и выйдет гораздо хуже, Элиза. — Он быстро, крепко поцеловал ее и легонько оттолкнул. — Оденься и причешись. Я задержу их, сколько смогу.
— Но, Киприан, ты не понимаешь…
— О, я все прекрасно понимаю, сердце мое, — возразил он. — Я украл тебя, их единственную дочь, и они жаждут расправиться со мной.
— Но, Киприан…
— Поторопись, — приказал он и вышел. Элиза услышала громкий стук во входную дверь.
— Элиза! Элиза! — донесся до нее даже сквозь толстые каменные стены коттеджа взволнованный голос отца. Лишь чуть помедлив, Элиза кинулась к окну, отбросила занавеску и рывком распахнула створки. На дворе было ясное, но морозное утро. Полдюжины лиц поднялись к ней, заслышав звук открывающегося окна.
— Элиза…
— С тобой все в порядке?
— Открой дверь!
Элиза слушала нарастающий шум и гам, видела в морозном воздухе облачка пара от сердитого дыхания собравшихся во дворе. Кроме ее отца и обоих братьев, здесь были дядя Ллойд и Обри. Ксавье тоже приехал, вместе с Аной и Оливером, но они стояли поодаль, наблюдая сцену со стороны. Безусловно, Ксавье поможет Киприану в случае чего, но мысль об этом не намного уменьшила страх Элизы.
Джеральд Фороугуд воззрился на дочь с таким выражением, как будто никак не мог осознать реальность представшей перед ним картины. Он все смотрел и смотрел на ее спутанные волосы, на едва прикрытые плечи и словно не верил собственным широко раскрытым глазам.
Но вместо того чтобы преисполниться стыда, Элиза ощутила при виде ошеломленного лица своего отца настоятельную потребность быть рядом с Киприаном. Он ничем не хуже любого из них, невзирая на обстоятельства своего рождения и воспитания, и она никому не позволит сказать хоть слово против.
Не отвечая на крики, она втянула голову обратно в комнату и захлопнула окно. Набросила юбку, кое-как застегнув пояс, влезла в корсаж, но зашнуровывать его не стала, прикрыв сверху коротким жакетом, сунула ноги в ботинки, не надев чулок, С волосами уже ничего не поделаешь, решила она. Стук в дверь внезапно оборвался. Элиза ринулась вон из спальни и помчалась вниз по лестнице как одержимая. Она должна быть рядом с Киприаном, билось в ее мозгу. Она должна быть с ним, даже если это значит быть против всех остальных, кого она любила.
Открывшееся глазам Элизы зрелище при других обстоятельствах можно было бы назвать комичным. Киприан стоял в дверях и преграждал путь в дом, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока. Напротив него стоял Обри, словно сдерживая толпу разъяренных мужчин за своей спиной. Но их заставила остановиться не хрупкая фигурка мальчика, а его неожиданная улыбка и громкий, радостный голос, воскликнувший:
— Здравствуй, братец! Мы вас разбудили?
— Не называй его так! — придя в себя, одернул сына Ллойд Хэбертон. — Я же велел держать его подальше отсюда! — рявкнул он, обращаясь к Оливеру, но тот только пожал плечами и, не обращая больше на сэра Хэбертона никакого внимания, нахально подмигнул Элизе. Она почувствовала неимоверное облегчение и подумала, что все как-нибудь уладится.
Но когда Элиза взглянула на Киприана, уверенность ее стала таять. Киприан смотрел на ее дядю — своего отца — с выражением, которое не поддавалось описанию. Ненависть, ярость и торжество боролись на его лице, и Элиза почувствовала, как напряжено все его тело. Не раздумывая, она шагнула к Киприану и взяла его под руку.
— Элиза! Иди сюда, дочка, — потребовал Джеральд, заметив фигуру дочери за спиной Киприана.
Услышав эту короткую команду, Киприан оглянулся через плечо и сделал то, что и следовало ожидать от него при таких обстоятельствах: небрежным жестом привлек Элизу к себе и по-хозяйски обнял ее за плечи одной рукой.
— Ты хочешь говорить с этими людьми? — спросил он таким тоном, словно разъяренная толпа за дверью ничего особенного собой не представляла.
Наградив его сердитым взглядом, Элиза заставила себя улыбнуться отцу.
— Доброе утро, папа. Не хочешь ли… — Она запнулась под его негодующим взором. — Не хочешь ли зайти… выпить чашечку чаю? — закончила она неловко.
Лицо отца было настолько же бледно, насколько красно лицо дяди Ллойда.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Сию же минуту, — добавил он голосом, дрожащим от сдерживаемых чувств, и встал перед Обри. Все его пятьдесят с лишним лет были хорошо видны на лице Джеральда Фороугуда в холодном, беспощадном свете ясного зимнего утра. Он выглядел измученным и разбитым, и это подействовало на Элизу сильнее всего остального.
— Папа, пожалуйста. Ты должен понять…
— Я понимаю, — оборвал ее отец и протянул руку. — Поедем домой, Элиза. Мы с капитаном Дэйром поговорим позже. А сейчас тебе лучше поехать со мной. Твоя мать места себе не находит. Она должна увидеть тебя.
Элиза посмотрела на протянутую руку, неуверенно повернулась к Киприану. Пальцы Киприана слегка сжали ее плечо, но суровое лицо ничего не выражало.
— Киприан, я… наверное, я должна поехать к ней.
— Пришло время выбирать, Элиза. Ты не сможешь сохранить и их, и меня.
— Пойдем, Элиза, — взмолился ее отец. Но она продолжала смотреть на Киприана:
— Но почему, Киприан?! Почему я должна выбирать? Почему мы не можем уладить наши разногласия и стать одной счастливой семьей?..
— Это невозможно, — прервал ее Киприан. Он отвел глаза от ее лица, и, проследив за его взглядом, Элиза поняла, что он смотрит на ее дядю — своего так долго отсутствовавшего отца. Тот стоял за спиной Обри, положив руки на плечи мальчика. Они были так похожи в этот момент, что только слепой не признал бы в них отца и сына. Для Киприана, тут же поняла Элиза, эта картина была все равно что удар острым ножом в сердце.
