Ознакомительная версия.
Не сразу узнала Юлия в этом растрепанном, заплаканном, чумазом, пахнущем кислой капустой существе хорошенькую и аккуратную молочницу.
– Ради бога… – пробормотала изумленно Юлия, но тут же поняла, что надо брать быка за рога и не давать хозяйке прийти в себя. – Где Ванда? Говорите, ну?
Пани Зофья, только что цеплявшаяся за нее с отчаянием утопающего, желавшего непременно увлечь с собою на дно и своего спасителя, отпрянула так, что снова едва не свалилась в подпол – Юлия поймала ее уже на самом краю, – но не сказала ни слова, а только отчаянно замотала головой, с ужасом глядя на Юлию.
– Мне нужно знать! – настаивала та. – Я не причиню ей вреда, я только хочу знать, спросить у нее все. Мы были подругами, а стали врагами. Скажите, где она, скажите, ради бога!
Пани Зофья для верности зажала рот руками и снова замотала головой.
– Когда так, – прошептала Юлия, и глаза ее хищно блеснули, – когда так… Знайте, я-то молчать не стану! И получасу не пройдет, как в каждый дом придут солдаты. К мирным полякам относились по-мирному, однако кто-то из вас убил фельдмаршала, а значит, убийца должен быть найден. И сколько людей пострадает из-за того, что вы хотите защищать Ванду, измыслившую это убийство!
Она заметила, что в глазах пани Зофьи не появилось удивления при слове «убийство» – она, стало быть, тоже не сомневалась в этом, – но все-таки какая-то мысль пробилась сквозь бессмысленное отчаяние, и пани Зофья медленно, неохотно отняла руки ото рта.
– Я не потому… – пробормотала она с трудом. – Я не за Ванду боюсь, а за русскую пани!
– За меня?! – уточнила Юлия, которую всегда раздражала эта привычка поляков называть собеседника как третье лицо.
– Истинно так, – кивнула молочница. – Русская пани слишком доверчива, а Ванда из Могилы… Она способна на все!
– Ах, вот что! – вспомнила Юлия. – Вот о какой могиле говорили женщины, когда отказывались идти работать в дом командующего! Они боялись Ванды, верно? Ванда настращала их, чтобы туда попала именно Баська, да?
– Да, Баська, да… – повторила, как попугай, пани Зофья и схватила Юлию за руку: – Нельзя пани туда идти! Там опасно! Я сказала Ванде: ты убила русского графа, а ответит за тебя село. Она засмеялась: «Его убила холера, а не я. Но это правда – я наслала на него холеру, и если кто-то захочет мне помешать, я нашлю холеру и на него». Мы верили, мы боялись… ведь она – Ванда из Могилы! В ней – душа Ванды! «Я ухожу, – сказала она потом, – и знай: тебе конец, если скажешь хоть слово!» Я стала ей что-то говорить, но она со смехом столкнула меня в подпол, заперла и убежала.
– Куда?
Молочница опять зажала себе рот.
– Хватит! – крикнула Юлия. – Ты уже столько сказала… говори до конца! Куда?
– На старую мельницу, – неохотно, сквозь ладонь, прошептала пани Зофья. – За дубняком старая мельница – там пряталась Ванда.
– Ну надо же, – со смехом сказала Юлия, – а я думала, ты пошлешь меня на кладбище! Ванда из Могилы! Или возле мельницы тоже есть могила?
– Кто знает, – чуть слышно проронила пани Зофья, с ужасом глядя на Юлию, и холодок пробежал у той по спине от того скорбного, как бы прощального взгляда, но она не позволила страху пробраться в свое сердце и спросила:
– Баська тоже там?
Молочница удивленно хлопнула глазами, потом отвела их, сказала нерешительно:
– Где ей быть! Там… – И заломила руки, закричала сквозь слезы: – Не ходи! Не ходи!
Но Юлия ее уже не слышала.
* * *
Она никогда не была на старой мельнице, однако дубняк почти примыкал к саду пани Зофьи, и найти дорогу оказалось просто. Приметная стежка вилась под ногами, и Юлия подумала, что кто-то частенько хаживал здесь, может быть, сама Ванда? Может быть, совсем недавно?..
Она не думала, что скажет, что будет делать, увидев Ванду. Ей так нужно было поговорить с ней, спросить, все расставить по местам… Немыслимо и невозможно жить в этом мире недомолвок, догадок и ревнивых предположений, а потому нужно спросить у Ванды, почему она избрала Юлию не то орудием, не то целью своей мести.
И все-таки, что это означает: Ванда из Могилы? Ну Могила – тот городишко под Краковом, откуда Ванда родом, – тут все просто. Но пани Зофья произносила это имя, как титул архиепископа. Ванда, Ванда… а, вот, вспомнила! Юлия когда-то читала о Ванде. Это не то мифическое, не то историческое лицо, польская королева незапамятных времен, которая царствовала в Кракове – городе, основанном ее отцом, легендарным Краком. Кроме нее, у Крака было два сына, но после смерти отца они перессорились, один брат убил другого и в наказание отправился в изгнание. Тогда польский народ пригласил на царство прекрасную и добрую Ванду. За нее сватался немецкий князь Ридигер. Ванда, не желая выходить замуж за иноземца, дала послам решительный отказ. Ридигер снарядил поход против Ванды, которая со своим войском вышла ему навстречу. Немцы при виде Ванды, окруженной небесным всепобеждающим светом, обратились в бегство. Ридигер в отчаянии бросился на свой меч и погиб. Тогда Ванда, исполняя обет, данный богам: принести им в жертву свою жизнь за победу, утопилась в Висле. Тело ее было найдено и похоронено на берегу, а на могиле насыпан курган, который до сих пор называется горою Ванды, но чаще могилою Ванды, а потому городок, выросший вокруг кургана, тоже называется Могила.
«В ней душа Ванды…» – что-то такое сказала пани Зофья, кажется? А, так они сочли Ванду, эту Ванду, новым воплощением той – древней, легендарной, отважной?! Хороша же новая легендарная, новая отважная! Отравила хитро, подло убила замечательного человека – и была такова! Скрылась на своей мельнице – вот она, уже виднеется на том берегу Нарева!
Юлия пошла по плотине. Когда-то это был отличный мост, но теперь доски кое-где уже прогнили, между ними виднелись камни, нагроможденные меж сваями.
Юлия опасливо поглядела вниз. Колесо еле крутилось, вода медленно, бессильно падала на лопасти: верно, запруда была где-то пробита или проточена временем, вот напор и ослаб.
Был еще день, но казалось, что близок вечер: яркий солнечный свет померк. Дубы стояли высотой до неба, слитно, ровно шумя листвой. Да и вода, падая на лопасти колеса в пене и брызгах, поворачивала его с протяжным гулом.
Юлия дошла до мельницы, замерла у притворенной двери.
Ни звука, ни шороха – впрочем, все заглушает гул воды. Здесь ли Ванда, или ее уже и след простыл? Ну, узнать есть лишь один способ: надо позвать ее.
Как это было? Как ее звали эти бедные, запуганные женщины: Зофья, Баська, все другие? Приходили и вызывали, воздев руки, словно древние волхвы, привлекающие злое божество:
«Ванда! Ванда! Ванда из Могилы!»
И она являлась к ним, подобно оракулу… со своей страстью к сценическим эффектам, конечно, в блеске адского пламени? В облаках серного пара? Или… подрагивая ножкой и напевая: «Помнишь ли, ма шери, душку-колонеля?..»
Ознакомительная версия.
