– Что случилось? – спросила она.
Брат взволнованно откинул темную челку со лба.
– Замок в Гайаре пал, – ответил он. – А значит, Руан беззащитен перед французами, потому что Гайар охранял подходы к реке. Теперь король точно потеряет Нормандию.
Махелт вспомнила высокие крепостные стены в Лонгвиле и бесконечные поля спелой темно-золотистой пшеницы, которые были с них видны.
– Это значит, что папа тоже потеряет свои земли? – спросила девочка.
– Может, и нет, – пожал плечами Уилл, – но дела плохи.
Монфике, Нормандия,
май 1204 года
Лежа на кровати, Гуго слушал пение птиц за окном. Звонкая трель дрозда в прохладном рассветном воздухе наполняла его грудь чувствами, которые угрожали перелиться через край, подобно птичьей песне. Поместье пробуждалось ото сна. Гуго слышал голоса, тихое ржание лошади, скрип колодезного ворота, поднимающего ведро. Вскоре ему тоже придется встать и присоединиться к общей суматохе. А когда солнце согреет весеннюю траву, это место станет для него лишь воспоминанием, воротить которое ему не суждено… если не случится чуда.
Гуго повернул голову на подушке, чтобы посмотреть на Николетту. Волосы девушки были темными, с красноватым отливом, словно вишни, а губы – мягкими и сладкими. Он мог целовать ее вечно. Прошлой ночью они оставили ставни открытыми и занимались любовью при свете звезд, памятуя, что, когда наступит утро, их пути навсегда разойдутся. Гуго знал, что был лишь одним из нескольких клиентов, включая епископа и богатого виноторговца, но между ним и Николеттой все равно существовала взаимная привязанность, выходившая за рамки оплаты оказанных ею услуг.
Словно почувствовав его испытующий взгляд, девушка открыла глаза и зевнула.
– Рассвело, – произнес Гуго. – Нам пора.
Он склонился над Николеттой, чтобы обнять еще один, последний раз, она обвила его шею руками и тесно прижалась.
Уличный шум становился все громче. Конюхи седлали лошадей. Женщина звала цыплят. Гуго неохотно отстранился и начал одеваться, унося на губах влажный отпечаток поцелуя. Николетта села, наблюдая за ним. Грудь прикрыта простыней, рубиновые волосы рассыпались по спине.
– Мне будет не хватать твоих визитов. – Она зевнула еще раз, словно кошка. – Возможно, когда король Англии и король Франции уладят свои разногласия, ты навестишь меня в Байё.
– Может быть… – Гуго знал, что этому не бывать.
Когда оба оделись, он преподнес девушке маленькую вышитую, с шелковыми шнурками сумочку на пояс. Сумочка была набита серебром и приятно увесиста. Это была плата, но преподнесенная скорее как дар.
Николетта поблагодарила его последним долгим поцелуем.
– Вспоминай обо мне иногда, – попросила она.
– Я буду вспоминать тебя намного чаще, – пообещал он. – Сложнее будет тебя забыть.
– Сперва да, мой Гуго. – Она погладила его по щеке и отстранилась. – Но время все сгладит, и свежая рана зарубцуется.
Он знал, что девушка права. Эти последние мгновения болезненно сладостны, но, когда связь будет оборвана, каждый пойдет своим путем.
Они вместе спустились во двор. Гуго подсадил Николетту на лошадь и мгновение постоял у седла, держа девушку за лодыжку. Затем разжал пальцы и отпустил ее, предоставив в сопровождение двух своих людей.
Николетта оглянулась только раз, и Гуго запомнил бледный овал ее лица и улыбку, разомкнувшую полные губы. Когда она вновь посмотрела на дорогу, он отвернулся и принялся усердно готовить отцовских лошадей к переходу до побережья. Гуго выбрал себе нового коня из табуна – четырехлетнего жеребца цвета полированного гагата. Эбен получил свое имя за цвет, и в его выпуклом носе и гордом изгибе шеи, с которой ниспадала черная грива, чувствовалась испанская кровь. Вчера Гуго ездил на нем по поместью, прощаясь с дорогими с детства местами и зная, что скоро явятся французы и захватят их земли, будут разводить здесь своих лошадей, давить яблоки и готовить сидр. На полях за фруктовыми садами он набрался смелости и пустил Эбена в галоп – во весь опор, распластавшись, ветер в лицо, плащ летит за плечами. Скача на Эбене, Гуго испытал чувство освобождения и понемногу начал забывать о погибшей Стрелке. Это в прошлом, надо жить и не повторять былых ошибок.
Весна в этом году выдалась ранней, и обочины уже зеленели, а дороги подсохли, но еще не пылили, когда Гуго в сопровождении сержантов и гуртовщиков гнал лошадей к берегу в трех милях от поместья. Юные братья Гуго скакали рядом, поскольку отец посчитал, что им не повредит сопровождать его. Они, разумеется, тянули лямку вместе со всеми и были весьма полезны. С несвойственным братьям тактом они прошлым вечером оставили Гуго одного, хотя их тычки и улыбки сегодня утром были весьма нескромными.
Ральф легким галопом скакал впереди, его шляпа была лихо заломлена на темных кудрях. Он вплел красную ленточку в хвост своего скакуна. Гуго покачал головой и невольно усмехнулся. Для Ральфа жизнь – одно большое приключение. Уильям присоединился к Гуго, лицо его казалось задумчивым и мрачным.
– Как, по-твоему, почему отец не захотел оставить кого-либо из нас в Нормандии? – спросил он. – Ральф или я мог бы принести клятву верности королю Франции и сохранить наши владения.
– Вы с Ральфом еще слишком молоды, чтобы управлять людьми… даже если Ральф считает иначе. – Гуго с раздражением указал на жизнерадостного младшего брата. – Местные земли дают хороших лошадей и сидр, но они капля в море по сравнению с нашими английскими владениями. Отец не станет разделять семью. Скорее он сплотит нас вокруг того, что мы точно сможем удержать и что не обойдется нам слишком дорого.
– Но Маршал не отступается, верно? Судя по новости, которую я слышал сегодня утром.
– Какой новости? – пристально взглянул на него Гуго.
– Пока мы завтракали, а ты был… занят другими делами, прибыл гистрион[3]. Он предлагал свои услуги, но, поскольку мы уезжали, отправился дальше.
– И? – Тон Гуго оставался резким.
– Ты в курсе, что Маршал встречался с королем Франции, чтобы попытаться заключить соглашение о мире?
– Это всем известно, – кивнул Гуго.
– Гистрион рассказал, что Маршал предложил королю Филиппу пятьсот марок за то, чтобы сохранить за собой нормандские земли еще на год, и Филипп согласился при условии, что по истечении этого срока Маршал либо откажется от владений, либо присягнет Франции… если Иоанн не вернет утерянное, разумеется.
Гуго обдумывал новость, наблюдая, как Ральф скачет вдоль вереницы лошадей. Земли Маршалов в Нормандии были намного обширнее земель Биго. На кону стояло больше чем несколько домов, садов и лошадей, а именно: Орбек, Лонгвиль, Бьенфе и все остальное. Королю Иоанну подобная новость придется не по вкусу. Сепаратные соглашения его баронов с королем Франции снились ему в ночных кошмарах.
