Торн, скачущий впереди, вытянул руку и что-то показывал своему слуге на простиравшейся вокруг них равнине. По обе стороны дороги тянулись узкие лоскутки возделанных полей, отгороженных друг от друга торфяными межами. Согбенные крестьяне трудились на них, убирая урожай пшеницы и ржи. Когда кавалькада путников проезжала мимо, они выпрямлялись и, заслоняя глаза от солнца, старались рассмотреть всадников. Мартина вдруг вспомнила утренний эпизод на пристани — незнакомого сакса, стоявшего на краю пирса, с лицом, озаренным мягким золотым солнечным светом, словно таинственный лик, и улыбающимися ей небесно-голубыми глазами. Она глубоко вздохнула.
— Знаешь, Райнульф, я подумала, что… Вот сэр Торн, он такой близкий и дорогой тебе человек, он рыцарь, дворянин, хотя и не знатного происхождения. То есть я хотела узнать… ну, мне просто любопытно, почему ты не…
— Почему я не сосватал тебя за сэра Торна?
Мартина моргнула и, слегка покраснев, опустила глаза.
— Не то чтобы мне этого хотелось, нет. Но все же интересно…
— У него нет своей земли. В Англии много таких рыцарей, как он — холостых и безземельных, которые живут в замках своих сюзеренов и служат им, в надежде выделиться и получить от них землю. И пока они не обзаведутся собственным домом, в который могли бы привести свою жену, и деньгами, чтобы заплатить выкуп семье невесты, они не женятся.
— Ты хочешь сказать, что даже если бы он захотел жениться, то все равно не смог бы этого сделать?!
— Полагаю, что так, — согласился Райнульф. — Но меня в первую очередь интересует не его, а твое благополучие. Мне было необходимо найти тебе не только знатного, но и состоятельного супруга. Вот если бы ты обладала собственными земельными владениями, тогда другое дело. Тогда ты была бы вправе сама выбирать себе мужа по вкусу. Но, приняв обет, я передал церкви все свои земли, и у меня ничего не осталось для того, чтобы устроить тебе достойное будущее.
— О Райнульф!
Какой-то крестьянин — горбатый седой старик, — сложив руки рупором, прокричал:
— Сэр Фальконер!
Сакс помахал ему рукой, что-то отвечая на их гортанном наречии, казавшемся таким диким и непривычным для слуха Мартины.
Ей доводилось слышать речь датчан и германцев. Английский был очень похож на эти языки, но ударение расставлялось иначе и слова, складываясь во фразы, звучали по-другому — не так певуче и плавно, как датские, и не так отрывисто и грубо, как германские.
— Если уж быть совсем откровенным, — сказал Райнульф, — то я сомневаюсь, что Торн вообще захотел бы жениться на тебе, даже если бы я и предложил ему это. Ведь у тебя нет большого приданого и, скажем так, твоя привлекательность, как выгодной невесты, состоит лишь в твоем общественном положении.
— То есть в моих родственных связях с королевой английской? Несомненно, законных связях, как все здесь полагают?
— Вот именно. Для обладающего значительной собственностью человека ты вполне подходящая партия. Но у Торна ничего нет за душой. И в том случае, если он даже получит в собственность земельный удел и вместе с этим возможность вступить в брак, то он захочет с помощью женитьбы укрепить и расширить свои владения. Он постарается найти себе невесту с землей. В своих письмах ко мне он так и писал.
— Я понимаю. — Голос Мартины стал жестче.
Торн и Альбин возвышались на своих скакунах во главе отряда, оживленно переговариваясь и смеясь.
Что ж, теперь ей все ясно. Предельно ясно.
— А он очень честолюбив, твой старый друг, — тихо произнесла она.
Райнульф укоризненно посмотрел на нее:
— Думаю, тебе прекрасно известно, что благородные знатные люди всегда женятся по расчету, а не по любви.
— Да, мне это известно, как никому другому, — отрезала она. — Этот урок мне преподали самым безжалостным образом еще в детстве.
— Торн — не Журден, — возразил Райнульф. — Он просто старается получше устроить свое будущее.
— Верно. За мой счет.
— Что?
— А как ты думаешь, почему он так старается, устраивая мою свадьбу с сыном своего хозяина? Только ради того, чтобы оказать тебе дружескую услугу?
— Конечно. Почему же еще?
Мартина раздраженно вздохнула.
— Ты сам только что признал, что для человека, обладающего состоянием и землей, я весьма выгодная партия. Так вот, тот факт, что сэр Торн устраивает этот брак, несомненно, увеличивает свои заслуги перед отцом сэра Эдмонда, а следовательно, и шансы получить от барона Годфри в ближайшем будущем земельное владение, которое Торн впоследствии расширит, женившись на богатой наследнице. Когда я понимаю, что меня таким образом просто используют в своих корыстных интересах, то мне становится…
— Торн — человек весьма высоких нравственных принципов, — перебил ее Райнульф. — Он никогда не стал бы использовать мою сестру в неблаговидных целях.
— Вы оба используете меня в своих целях. Мой брак на руку вам обоим. Как этот брак послужит моим интересам, мы увидим по прибытии в Харфорд, после того как я познакомлюсь с сэром Эдмондом.
Они молча держали путь на север. Вечерело. Оранжевый шар заходящего солнца опустился низко над горизонтом. Небо приобрело совершенно необыкновенный голубой цвет с невероятно красивым темно-лазоревым оттенком. Во Франции Мартине никогда не доводилось наблюдать таких удивительных закатов. Может, если в этой холодной стране небо бывает таким прекрасным, она все-таки сумеет обрести в ней свое счастье?
Заходящее солнце освещало своими косыми золотыми лучами спелую рожь. Торфяные насыпи отбрасывали на этот золоченый ковер длинные синие тени. Теплый ветерок струился над полями, донося аромат свежескошенной травы. Крестьяне покидали поля, отправляясь по домам, где их ждал ужин.
Наконец, бросив последний багряный луч, солнце исчезло за горизонтом. Небо окрасилось в бархатистый персиковый оттенок, очень красивый, но Мартине все же запал в душу тот особенный, темно-лазоревый цвет.
Похолодало, ветерок уже не был таким ласковым, и Мартина решила накинуть плащ. Чуть натянув поводья, она замедлила ход Соломона и встряхнула перекинутый через локоть левой руки длинный плащ. Но едва она это сделала, как ветер подхватил его и понес по воздуху над ее головой. Мартина чертыхнулась про себя и слегка напряглась, понимая, что конь может испугаться непонятной тени и понести.
И действительно, как только летящий по воздуху плащ попал в поле его зрения, Соломон задрал голову и закосил глазами. Мартина инстинктивно натянула поводья, но по ошибке ухватилась за внутреннюю уздечку, заставив тем самым жеребца попятиться и, фыркая, закружиться на одном месте. Краем глаза она заметила, что Торн предостерегающе протянул руку перед своим слугой, кинувшимся было ей на помощь. «Разумно», — подумала она; помочь ей Альбин все равно не сумел бы, а только подвергся бы опасности оказаться под копытами шарахающегося в стороны коня.
