— Да, я уже успела заметить, — кивнула Лоретта. — Женщины здесь предпочитают скрывать свои прелести под накидками и обожают всевозможные бусы и броши.
— Не желаешь ли отведать свежих фруктов, дочка? — спросил Филипп Аллен, решив поменять тему беседы. — Тебе наверняка понравится дыня.
— Да, папа, я непременно отведаю кусочек, но пока полакомлюсь горячим шоколадом. Он здесь гораздо вкуснее, чем тот, который я пила во Франции.
— Ты всегда слыла сладкоежкой! — улыбнулся отец. — Помнишь, как ты в детстве закатывала за столом сцены, если я запрещал тебе попробовать какое-то лакомство, не предназначенное для маленьких девочек?
— Я все помню, папа! — подтвердила Лоретта. — Я и теперь все еще очень капризная девочка! И упрямая.
— Ты по-прежнему увлекаешься верховой ездой? — спросила ее Карлотта. — Здесь все прекрасно ездят на лошади, даже дети.
— Да, — ответила Лора.
— У нас есть несколько чудесных лошадей, можешь выбрать себе любую. Тебя будет сопровождать наш слуга Пако, — заявила Карлотта.
После завтрака женщины вместе отправились на пастбище. Лоретта снова была приятно поражена прекрасным местным пейзажем. А лошади привели ее в полный восторг.
— Это кони из породы, выведенной моим отцом, — разъяснила Карлотта, прочитав восхищение в ее взгляде. — В отличие от традиции Нового Орлеана их не содержат в конюшне. Они живут на просторе, у подножия зеленых холмов, а потому всегда резвые и полны сил.
— Но ведь их могут украсть! Или они сами могут ускакать отсюда в дебри! — возразила Лоретта.
— Такое иногда случается, но их можно легко найти по особому клейму, — заметила Карлотта, ступая по тропинке, проложенной под развесистыми деревьями среди живописных высоких гор.
Лора с наслаждением вдыхала свежий лесной воздух, чуть солоноватый от близости океана, и радовалась, что надела тонкое хлопчатобумажное платье с короткими пышными рукавами и глубоким вырезом на груди. Карлотта, однако, заметила спустя некоторое время:
— Здесь незамужние женщины не носят подобных платьев!
— Неужели? — Лора весело расхохоталась. — Но какой смысл их надевать, выйдя замуж? Разве симпатичный наряд не предназначен для привлечения кавалеров?
— Ты не в Новом Орлеане, — уточнила Карлотта. — Здесь глухая провинция, и девушки носят скромную одежду. Твой отец попросил меня сказать тебе, Лора, что ты не должна вызывать раздражение у местных жителей ни своим внешним видом, ни поступками. Тебе следует вести себя скромно и прилично.
— Это относится и к моей одежде? — спросила Лора.
— К сожалению, да! — вздохнула Карлотта.
— Понимаю, — помолчав, промолвила Лоретта, внезапно ощутив стеснение в груди. — Может быть, мне следует носить темное платье до пят и платок на голове?
— Пожалуй, было бы совсем неплохо, — выговорила Карлотта.
Лоретте вдруг показалось, что окружающий мир сразу помрачнел. Она закусила губу и надолго умолкла.
К обеду Лора вышла в том же платье, но уже в шейном платке, заколотом брошью, и в шали, накинутой на плечи.
Отец был доволен, а Карлотта одобрительно кивнула ей и мягко улыбнулась. Настроение же самой Лоры значительно ухудшилось. А когда отец сообщил ей, что из дома она должна выходить только в сопровождении дуэньи, Лора поняла — ее свободе пришел конец.
На следующий день, во время поездки в экипаже отца в город, она стала свидетельницей публичной жестокой порки солдатами бедняка, не уплатившего вовремя налоги.
— Какое отвратительное зрелище! — в сердцах воскликнула она, отпрянув от окна кареты. — Как можно оставаться равнодушным к подобному зверству, папа?
— Я не вправе вмешиваться в местные порядки, дочка! — помрачнев от огорчения, ответил Филипп. — Но от них меня тошнит. — Он приказал кучеру ехать быстрее.
Внезапно Лора заметила в толпе Сериту. Лицо девушки было бледным, в ее широко раскрытых глазах застыла молчаливая мольба. Не обращая на нее внимания, солдаты продолжали хлестать кнутом мужчину, привязанного к позорному столбу.
Вечером, встретив дома заплаканную служанку, Лоретта спросила у нее:
— Почему ты не попросила денег у меня или моего папы?
— Это ничего бы не изменило, донья Лора! — тяжело вздохнув, чуть слышно промолвила служанка. — В другой раз они бы потребовали с нас еще большую сумму. Моя семья уже не в состоянии выплачивать такие налоги. Я в отчаянии! Но прошу вас, донья Лора, не впутывайте сюда своего отца! Если дон Луис проведает, что я пожаловалась американскому послу, он распорядится запороть Хуана до смерти. У него повсюду свои люди. С появлением в нашем городке нового алькальда наша жизнь превратилась в сущий ад! Но ведь как-то жить все равно надо. Вы должны меня правильно понять.
— Я тебя отлично понимаю, — вздохнула, глядя в ее испуганные карие глаза, Лоретта. — И если тебе потребуется моя помощь, то не стесняйся ко мне обратиться.
— Чем же вы смогли бы мне помочь? — горько хохотнула служанка. — Разве что вам удастся вернуть нам наши деньги, отобрав их у солдат!
Испугавшись своих дерзких слов, девушка прикрыла рот ладонью и убежала. Лора же еще долго стояла в коридоре, размышляя над услышанным.
Проснувшись на другое утро, Лора некоторое время лежала неподвижно, уставившись в потолок и пытаясь понять, отчего в спальне так жарко. Наконец она спустила ноги с кровати на золотистую солнечную дорожку на полу, потянулась и, сообразив, что слишком долго спала, встала и подошла к окну.
Внутренний дворик, залитый солнечным светом, наполнял густой запах жасмина и дурманил голову. Гибкие стебли зреющего винограда обвивали решетчатые ставни. Как нарочно, не было даже намека на живительный ветерок со стороны океана. С каждым мгновением жара набирала силу.
Лора раздраженно передернула плечиками, отошла от окна, оделась и пошла в большую столовую завтракать. К своему величайшему удивлению, она обнаружила, придя туда, что за столом напротив Карлотты сидит пожилой седовласый господин аристократического вида, а за спиной у него стоит высокий дородный лакей. При появлении в комнате Лоры незнакомец немедленно встал и вежливо поклонился ей. Карлотта представила ему Лору как свою падчерицу.
— Рад с вами познакомиться, сеньорита Аллен, — произнес он приятным баритоном.
Лора невольно скользнула взглядом по его шелковому жакету, накрахмаленной манишке и тщательно отглаженным брюкам, нашла его костюм безупречным и ответила на беглом испанском:
— А для меня знакомство с вами, сеньор Альварес, — большая честь. Мой отец отзывался о вас с огромным почтением.
