С этими словами она позвонила в колокольчик у кровати.
Через несколько секунд дверь отворилась, и в комнату вошла горничная — женщина лет сорока, в черном платье с крошечным белым фартучком, отделанным кружевом.
Она немного удивленно взглянула на Еву и подошла к хозяйке.
— Жози, — представила мадам Лебланк, — это дочь сэра Ричарда Хиллингтона, которому, — помнишь? — стало плохо здесь неделю назад.
— Да, мадам, конечно, помню. Бедный джентльмен! Мне было так жаль его.
— Ну, очевидно, это его запонку мы нашли тогда, — сказала Леонида. — Я хочу, чтобы ты вернула ее мисс Хиллингтон, а еще я хочу, Жози, чтобы ты пошла с моей гостьей к ней домой и посмотрела ее платья.
Теперь горничная точно удивилась, и Леонида Лебланк пояснила:
— Л поручила мисс Хиллингтон маленькое задание, которым она обяжет меня, но, чтобы выполнить его, она должна быть одета соответствующим образом.
Жози с любопытством посмотрела на черное платье Евы, а ее хозяйка продолжила:
— Ей требуется что-то нарядное, но очень изысканное для завтрашнего обеда. Ты понимаешь, Жози. Она — jeune fille и ни в коем случае не должна быть вульгарной.
— Я знаю, что нужно мадемуазель, — ответила горничная. — Когда я служила у жены посла, я три года провела в Англии. О, мадам, вы не представляете, эти английские jeune fille такие немодные, скучные и бесцветные!
Она обращалась к своей хозяйке по-французски, думая, вероятно, что гостья ничего не поймет.
Но Ева рассмеялась.
— Мадемуазель прекрасно говорит по-французски, Жози, — объяснила Леонида Лебланк.
— Простите, мадемуазель, — смутилась горничная. — Л не хотела вас обидеть!
— То, что вы сказали, — чистая правда, — успокоила ее Ева. — Моя мама была француженкой и часто говорила то же самое!
Поняв, что оговорилась, девушка взглянула на мадам Лебланк.
— Ошибка, — покачала та головой. — Здесь это не страшно, но помни, в будущем следует быть очень внимательной. Твоя мать была англичанкой, а отец — французом.
— Я… я буду помнить, — пообещала Ева.
— Поторопись, Жози, и надень капор, — приказала Леонида. — Тебе еще нужно вернуться, чтобы помочь мне одеться.
— Mais оui , мадам, я быстро. Она вышла из комнаты, и Ева встала.
— Не знаю, как и благодарить вас.
— Ты отблагодаришь меня, если сделаешь в точности то, что я тебе сказала, — ответила француженка. — Лорд Чарльз — мой друг и я хочу сделать ему приятное. Я также хочу помочь тебе в память о твоем отце. И все это вместе, так сказать, очень трогательно.
— Да… да!.. — согласилась девушка.
Она пожала руку мадам Лебланк, а потом вдруг наклонилась и поцеловала ее в щеку.
В первый момент француженка казалась удивленной. Затем она улыбнулась:
— Ты очень мила и, надеюсь, когда-нибудь выйдешь замуж за кого-то такого же приятного, каким был твой отец, и будешь очень-очень счастлива.
— Это то, чего я всегда хотела, — ответила Ева.
В целом Жози вполне лестно отозвалась о платьях Евы.
Они очень простые, но, как сказала горничная, именно такие требуются для jeune fille.
Однако Жози не была бы француженкой, если бы не захотела их немножко оживить.
Ева восхищенно смотрела, как преображается под руками горничной ее гардероб.
Бант на плече, кружево вокруг рукавов и несколько шелковых цветов на подоле превратили совсем заурядные платья в модные туалеты, которые вполне могла бы носить юная француженка.
— Спасибо, спасибо вам, — поблагодарила Ева.
Посмотрев на часы, Жози сообщила, что должна вернуться к мадам Лебланк.
Элегантность дома на Сент-Оноре явно произвела впечатление на француженку. Но еще раз оглядевшись, Жози заметила неодобрительно, будто старая ворчливая няня:
— Вам не следует жить здесь одной, мадемуазель!
— Но я очень счастлива, хоть и скучаю без отца, — запротестовала Ева.
— Vous etes tres belle , и вам нужна компаньонка.
— Я уже обещала мадам, что буду вести себя осмотрительно, — защищаясь, ответила девушка. — Я сделаю вид, что моя очень строгая тетя лежит в постели с простудой.
Жози засмеялась:
— Мадмуазель очень умна, но вы еще так молоды.
— Я повзрослею, — сказала Ева, — а если будет слишком трудно, я вернусь в Англию.
Девушка не совсем точно представляла себе, что она подразумевает под «слишком трудно», но это каким-то образом было связано с мужчинами, которые захотели бы поцеловать Еву.
С мужчинами, от которых предостерегала ее Леонида Лебланк.
«Когда я выполню то, что требуется лорду Чарльзу, — утешила себя девушка, — то больше не стану встречаться ни с какими светскими людьми. Я буду ходить в музеи и попробую написать картины, которые удастся продать».
Поразмыслив об этом, Ева решила, что живопись — единственная возможность для нее заработать деньги и держаться подальше от мужчин.
Мама хвалила ее акварели.
Как-то Ева попробовала свои силы в живописи маслом и после многих ошибок написала вполне приличный портрет.
Это был портрет… лошади.
— Может, удастся выкроить деньги на уроки? Ведь в Париже много художников, которые могут поучить меня, — вслух подумала девушка, но тут же сообразила, что связываться с художниками, поэтами и писателями, живущими на левом берегу Сены, гораздо опаснее, чем иметь дело со светским обществом, которым наслаждался ее отец.
— Остается только, как и папа, надеяться, что «что-нибудь да подвернется», — философски заметила Ева.
Однако она была так возбуждена перспективой заработать кучу денег, что никак не могла заснуть.
Лишь на рассвете девушка наконец задремала, и ей приснилось, что она скачет на лошади по беговой дорожке, а за ней гонится множество незнакомых мужчин, тоже верхом на лошадях.
Ева проснулась и посмеялась над своим сном.
Одеваясь, девушка чувствовала себя в приподнятом настроении, как будто сегодня должно случиться что-то необыкновенное.
В то же время она ужасно нервничала, вдруг сделает что-нибудь не то.
Встав на колени у кровати, Ева прошептала:
— Пожалуйста… папа… помоги мне! Ты знаешь, что за люди лорд Чарльз и мсье Бишоффхейм. Не дай мне сказать… ничего, что… разрушило бы планы мадам Лебланк.
Поднявшись с копен, она тщательно причесалась и надела выглаженное Жози платье.
В этом белом платье с широкой юбкой и тесным лифом, который плотно облегал ее стройную фигурку, Ева выглядела, сама того не сознавая, очень юной и невинной.
Для красоты горничная добавила бантик из голубой ленты на плечо и второй такой же бантик — с противоположной стороны — на талию.
Завершала наряд круглая шляпка. Она словно нимб обрамляла личико девушки, а шелковые нежно-голубые ленты были откинуты назад.
