Маркиз изумленно смотрел на нее.
— Откуда вы берете все это? — спросил он. Сильвина чуть развела руками и устремила взгляд на потоки солнечных лучей, льющиеся за колоннами храма.
— А разве это не так?
— Да, это правда, — ответил маркиз. — Но я не могу понять, как вы могли узнать все это.
На мгновение ему показалось, что, возможно, это ловушка. Может быть, Сильвина — актриса, которая хочет завоевать его доверие и поймать в силки политики.
Но тут же он понял, что это не так.
Девушка с таким полным юной невинности лицом не может быть неискренней. Ее глаза, в глубине которых сменяли друг друга солнечный свет и туман, поднимающийся в темноте сумерек, говорили о душевной чистоте.
— Расскажите что-нибудь еще, — попросил Алтон.
Ее глаза снова устремились на него, и теперь лицо ее выглядело обеспокоенным.
— Нет, — ответила Сильвина, — я не хочу заглядывать дальше.
— Загляните, — властно сказал он. — Загляните и расскажите мне, что вы видите.
Маркиз не смог бы объяснить свою настойчивость, но он чувствовал, что девушка может сказать ему что-то такое, чего даже он не знает о себе.
— Там что-то есть, — сказала она, — но мне бы не хотелось рассказывать вам об этом.
— Пожалуйста, расскажите, — настаивал Алтон, и его слова звучали скорее как приказание, чем как просьба.
— Я редко делаю это. И отец не одобрял.
Но однажды таким образом я помогла людям в беде, и они были мне очень благодарны. Дайте мне что-нибудь, что вы всегда носите с собой.
Маркиз вынул из жилетного кармана часы.
На конце цепочки висел брелок. Часы хранили тепло его тела, но, вкладывая их в руку Сильвины, он почувствовал, что ее пальцы холодны как лед.
Девушка сжала часы в руке и закрыла глаза.
Маркиз сидел, неотрывно глядя на нее. Ее личико казалось ликом какого-то волшебного создания, и он без труда поверил, что она и вправду видит то, что скрыто от простых смертных.
— Вы озабочены… озабочены и, по-моему, немного… рассержены, — сказала Сильвина после минутного молчания. — Подле вас есть… женщина. Она вас не любит, но… ей что-то от вас нужно. Она нехорошая, и она… может причинить вам боль. Она откроет раны, которые казались вам зажившими и забытыми… Вы не должны иметь с ней никаких… никаких дел.
На этих последних словах голос Сильвины окреп. Она продолжала:
— Она попытается… поймать вас в ловушку, она расставит сети для вас. Эта женщина красива, очень красива, но вы должны быть осторожны, потому что в ее власти… причинить вам… боль.
Опять наступило молчание, и маркиз спросил:
— Что еще вы видите?
— Я вижу, что вы ищете что-то… или, может быть, кого-то. Вы озабочены и встревожены… вы не можете найти этого человека, вокруг вас пустота… и тьма. А потом… кровь… кровь… и вы… вы в опасности!
Сильвина негромко вскрикнула и открыла глаза.
— Больше я не могу смотреть, — сказала она. — Я не выношу крови. Когда я вижу ее, то чувствую, что в ней есть что-то зловещее. Она означает насилие и ненависть… Мне жаль, мне очень жаль. Я не уверена, что то, что я вам сказала, верно, но это все… что я смогла… увидеть.
Сильвина была очень бледна, и голос ее дрожал от глубокого потрясения. Маркиз налил ей вина.
— Выпейте, Сильвина. Послушайтесь меня.
Повинуясь его приказу, девушка отпила немного из бокала, и щеки ее снова чуть порозовели.
— Забудьте то, что я говорила, пожалуйста, забудьте, — попросила она. — Не следовало мне заниматься этим, это очень… нехорошо. Я просто уверена, что все это не так.
— Не пытайтесь меня успокоить, — ответил маркиз. — Ведь вам прекрасно известно, а теперь и мне тоже, что когда вы видите что-то вот так, то это правда.
— Все это так неопределенно, — сказала Сильвина. — Я не смогла увидеть человека, которого вы ищете.
— Там было что-то еще? — спросил маркиз. — Что-то, о чем вы мне не сказали?
— Нет! — быстро ответила она, слишком быстро, и Юстин Алтон укоризненно сказал:
— Вы что-то скрываете. Почему? Что вы боитесь мне сказать?
— Я не видела ничего… ничего больше…
— Это не так, — настаивал маркиз. — Скажите мне правду! Обещаю вам, — он тепло улыбнулся девушке, — у меня достанет мужества выслушать все.
— Дело не в этом, — расстроенно сказала Сильвина.
— Тогда чего вы боитесь? Это не может быть хуже того, что вы уже рассказали.
— Пожалуйста, не надо меня заставлять, — попросила она. Девушка сжала руки и смотрела на Алтона, умоляя взглядом не принуждать ее.
Но что-то жесткое и целеустремленное в душе маркиза заставило его не поддаваться на мольбу в ее глазах, не замечать ее дрожащих губ.
— Скажите мне, в чем дело, Сильвина. Разве вы не понимаете, что теперь я не смогу успокоиться, не узнав, что вы скрыли от меня? Мысль об этом будет преследовать меня день и ночь. Вы зашли слишком далеко, теперь вы должны рассказать мне все, что видели.
Голова Сильвины склонилась, так что он больше не видел ее лица. Очень тихо, почти шепотом, она сказала:
— Я видела, что вы пытаетесь… схватить человека… Вы должны были… представить его перед правосудием… Вы были полны решимости уничтожить его, и вы были… словно… словно ангел мщения.
— И как выглядел тот человек?
— Я не смогла его разглядеть… клянусь вам… — ответила Сильвина. — Я пыталась, но не могла… Я видела, что он хотел скрыться от вас, но не мог.
Последние слова были едва слышны, потом Сильвина закрыла лицо руками, и маркиз понял, что она плачет.
Несколько мгновений он озадаченно смотрел на нее, потом спросил:
— Почему вы так расстроены? Что вам до этого? То, что вы рассказали мне, значимо только для меня, но ни в коей мере не должно касаться вас.
— Да-да, конечно, — быстро согласилась Сильвина. — Я не понимаю, почему это так меня взволновало. Человек, которого вы ищете, может быть просто браконьером или мелким нарушителем частных границ, вроде меня. Вы живете здесь и не имеете отношения к тому, что происходит в Лондоне. Я не знаю, почему столь нелепо веду себя.
Она говорила так, словно пыталась разубедить самою себя.
Маркиз с деланной небрежностью согласился:
— Конечно, я уверен, что вы правы. В наших местах браконьеры — просто бич. А может, я ищу грабителя с большой дороги. Говорят, здесь есть один, он прячется в лесах в другой части имения. Я уже несколько лет пытаюсь его поймать.
Говоря это, он видел, как румянец возвращается на ее щеки.
— Вам не из-за чего плакать, — продолжал Алтон успокаивать ее.
— Конечно, вы правы, — ответила девушка. — Просто я такая глупая. Я, наверное, спутала вашу судьбу с чьей-нибудь еще. Право же, я совсем не удивлюсь, если все, что я вам наговорила, — просто бред от начала до конца.